ДУХОВНЫЕ ОСНОВЫ РОССИЙСКОГО КРИЗИСА ХХ ВЕКА ЛЕКЦИЯ, ПРОЧИТАННАЯ АКАДЕМИКОМ РАН И.Р. ШАФАРЕВИЧЕМ 7 МАРТА 2001 ГОДА В СРЕТЕНСКОМ ВЫСШЕМ ПРАВОСЛАВНОМ МОНАСТЫРСКОМ УЧИЛИЩЕ Тема нашей лекции - "Духовные основы российского кризиса ХХ века". Нет никакой необходимости комментировать, что ХХ век стал веком кризиса для России. Для русского народа это был век поражения, по глубине своей сопоставимого только с тем, которое он пережил в XIII веке при монгольском завоевании. Даже Смутное время кажется сравнительно быстро преодоленным, коротким кризисом. Это было даже не одной катастрофой, а целой серией катастроф. Сначала во время Гражданской войны и террора был уничтожен образованный класс (как движущая, активная, сложившаяся сила общества). Культура начала создаваться в значительной мере заново. А потом, к концу века, опять была разрушена по экономическим причинам. Было уничтожено свободное русское крестьянство - основа, на которой стояла Россия. Война, по яростности и кровопролитности не имевшая прецедентов в русской истории, была выиграна с колоссальными потерями. А потом все достижения победы были утеряны. Россия распалась на части, и русский народ переживает демографический кризис, который ставит под угрозу его существование. Естественно возникает вопрос: эта серия катастроф, растянувшаяся на целый век, можно ли ее понять с какой-то единой точки зрения? Вот такой взгляд я и постараюсь изложить. Т.е. мое собственное понимание, я хочу подчеркнуть, что оно в высшей степени мое собственное, а ни в какой мере не претендующее на общепризнанность. Прежде всего, я хочу оговориться, что это череда катастроф - не какая-то особенность именно русской истории. Оговориться потому, что этот факт часто используется для создания образа какого-то неполноценного, нелепого, неправильного народа. Все у них не как у людей - то татары их завоевывают, то Иван Грозный бояр на кол сажает, то Смутное время, то революция. Например, в том же ХХ веке немецкий народ пережил не меньшую катастрофу, после 4 лет напряжения всех сил в Первой мировой войне и громадных человеческих потерь, - поражение, потом унижение Версальского мира, когда немцы обязаны были заявлять о себе, как виновниках войны и виновниках всех потерь, которые тогда человечество понесло. А потом голод и разруха, и смута, восстания. В Баварии то была Советская Баварская Республика, то попытка Гитлера захватить власть. Потом Саксонская Советская Республика, потом колоссальная безработица, череда совершенно безответственных министерств и наконец совершенно безумная мечта, которая увлекла весь народ - покорить весь мир, подчинение идее избранного народа, мирского избранного народа, не Богом, а своими мирскими качествами, ставящими их над другими людьми. И с отдачей всех сил, причем в начале с фантастическими успехами, и со страшным поражением в конце. Хотя под конец народу все же была сохранено существование и уровень достатка, но за счет того, что он уже добровольно выкорчевал у себя в душе представление о какой-то своей исторической роли и даже тенденции поиска этой исторической роли. Примерно такую же череду катастроф перенесла Франция, начиная с конца ХVIII века, с Великой французской революции и кончая серединой XX века. Позорного поражения в войне, где они не понесли поражения ни в одной какой-то битве, а проиграли войну без единой битвы. И в результате всей этой серии катастроф с трагическими демографическими последствиями, перед Французской революцией французы были самой многочисленной нацией Западной Европы - население Франции, было в 3 раза больше Великобритании, а сейчас оно немного меньше. В то время как англичане за это время заселили два материка. И число англоговорящих людей в мире около 400 миллионов. Так что это ситуация, которая возникает в истории не раз. Но возвращаясь к русской истории, чем же можно ее объяснить или как-то связать в единое понимаемое - эти катастрофы ХХ века? Я начну с того, что просто сформулирую свою точку зрения, которую буду постепенно разворачивать в этих трех лекциях. Как мне кажется, не только в ХХ веке, но и все 3 последних века главной опасностью, главным источником потенциальной катастрофы и реально произошедшей катастрофы для России, "жалом во плоти" для нее было давление со стороны Запада, очень многостороннее, и физическое, и идейное. Много комментариев требуется к этому тезису, и все 3 лекции будут этими комментариями. Россия и Русь в течении всей своей истории имела соседей с Запада и часто отношения с ними имели форму конфликта. Всем это известно, например, еще со времен Александра Невского. И позже во время Куликовской битвы литовское войско шло для того чтобы ударить в тыл русским, и только то, что Дмитрий Донской начал сражение на день раньше, вырвал инициативу из их рук, но тем не менее они преследовали уходившие после битвы русские войска и добивали раненых, которых увозили на телегах. Потом Литва была подчинена Польше, и Польша стала главным противником России на западе. Ее вершиной успехов было в начале XVII века, когда польский король сидел в Кремле, но после преодоления Смуты баланс сил начал складываться в пользу России. И все же все эти столкновения имели для России не судьбоносный характер, а скорее военный. Война могла быть сегодня выиграна, а завтра или через сто или двести лет можно было отыграться. Такие же и более драматические конфликты у России были и с соседями с востока. Это были войны за определенные территории, за подчинение одних властителей другим. Но не за душу народа. Но абсолютно другой характер приобрели отношения России с Западом, когда на Западе возник совершенно новый тип общества, совершенно новый тип цивилизации. Его иногда называют капитализмом, но это чрезвычайно расплывчато и неопределенно. Целый ряд классиков исторической науки, таких как Эдуард Майер или Макс Вебер и другие, утверждают что все компоненты, из которых обычно складывается капитализм: капитал, рынок, наемные рабочие и массовое производство на экспорт, - все это существовало и в Вавилоне, в Риме и в других обществах. Самый наблюдательный исследователь этого особого общества, сложившегося на Западе, Зомбарт предлагает термин "высокоразвитый капитализм" и тоже это не точно отражает даже мысли самого Зомбарта, потому что так кажется, что есть некая естественная линия развития капитализма, в которой это высшая достигнутая точка. На самом деле вот эти компоненты, которые играют роль для капиталистического направления развития, могут складываться совершенно по-разному в разных типах общества. И то, что сложилось в Западной Европе - это был исключительный, самый радикальный тип этой реализации. Это было гораздо больше, чем чисто экономическая формация, в значительной мере и духовный склад. У него есть несколько основных компонентов, из которых он складывается. Прежде всего, он основывается на протестантизме кальвинистского толка. Кальвин, как вам известно, учил, что Господь до Сотворения мира предопределил судьбы людей: одних к спасению, а других к погибели. И никакие людские дела не могут на Божественное решение повлиять. Но успех в мирской деятельности для человека является знаком, убеждающим и подтверждающим его веру в то, что он относится к числу избранных, как они называли себя, "святых". Только к ним эта идеология обращается. Для остальных она ничего сказать не может. Я выписал для вас отрывок из так называемого Вестминстерского исповедания, принятого пуританами, кальвинистами в Англии в разгар Английской революции в 1647 году: "Бог решением Своим и для прославления величия Своего предопределил одних людей к вечной жизни, других присудил к вечной смерти. Тех людей, которые предопределены к вечной жизни, Бог еще до основания мира избрал для спасения во Христе и вечного блаженства из чистой, свободной милости и любви, а не потому, что это имеет предпосылку в их вере, добрых делах или любви. И угодно было Богу, по неисповедимому решению и воле Его, для возвышения власти Своей над творениями Своими лишить остальных людей милости Своей и предопределить их к бесчестию и гневу за грехи их, во славу Своей высокой справедливости". Как учили кальвинистские теологи, Христос был распят только ради "святых", другие люди не имеют никакой части в этом событии. Мне кажется, что это уже нельзя рассматривать как ветвь христианства. Как, например, католицизм когда-то отделился от Православия, потом все еще больше и больше стал отделяться. От католицизма потом еще более радикально отделился протестантизм лютеранского толка. Мне кажется, это какое-то другое в принципе исповедание. И многие исследователи пишут, что у богословов-кальвинистов христология практически не развита, что они апеллируют в основном к авторитету Ветхого Завета. Здесь имеется фантастическое соединение полной предопределенности: до сотворения мира судьба человека предопределена, одних к спасению, других к гибели. Они никак не могут на свою судьбу повлиять - это было бы кощунством, считать что человек может изменить Божественное решение. А с другой стороны, именно эта идеология вызвала колоссальный всплеск энергии, именно люди, ею вдохновленные, организовали Английскую революцию, создали промышленную революцию в Англии и промышленное и индустриальное общество, создали Соединенные Штаты. Вот как это соединяется? Что тут есть какая-то загадка, они сами это понимали. Один из их ранних проповедников - Коттон из Массачусетса, в самой первой колонии, которую они основали в Северной Америке, писал, что прилежание в мирских делах и чувство того, что ты мертв для мира - соединение этого есть некая тайна, недоступная никому, кроме тех, кто ее пережил. Чувство какой-то тайны здесь было, у них самих. Действительно это загадочное явление. Причем это не единственная в истории, тоже самое существует и в исламе. То же в Коране говорится, что Аллах предопределил судьбу и все поступки каждого человека. Казалось бы, это тоже должно лишать всякого стимула к активности в жизни и в тоже время породило невероятный выплеск энергии, когда какие-то племена, где-то на окраине тогдашнего цивилизованного мира, кочевавшие, разбили две сверхдержавы того времени. Византию и Персидское царство, дошли до Испании и покорили ее, и только во Франции были остановлены. И третий раз в истории аналогичную ситуацию можно видеть, мне кажется, в марксизме. Тоже ведь все история определяется "железными законами". История предопределяется как естественно научный процесс, как полет ядра, выпущенного из пушки, который можно рассчитать и в тоже время происходит апелляция к чрезвычайному напряжению воли и она вызывает действительно отклик и колоссальный всплеск энергии. Отец Сергий Булгаков на эту тему даже пошутил, он сказал, что социалисты предсказывают мировую революцию, как астрономы солнечное затмение. И для того чтобы организовать это солнечное затмение создают партию. Но для нас, для России главную роль играл не кальвинизм, и не Ислам, а марксизм, который колоссально повлиял на русскую историю ХХ века. И я дальше коснусь этой стороны, и этого загадочного соединения предопределенности и волевого усилия, именно в связи с марксизмом. Я начал с того, что я сам прервал себя этой цитатой на том месте где я говорил, из каких компонентов складывается идеология возникшего на западе индустриального промышленного общества. Один компонент - протестантизм кальвинистского типа. Второй - это построение жизни на основе чистого рационализма, то, что потом стало называться "научным мировоззрением". И третье - это агрессивное, волевое отношение ко всему миру, как объекту для завоевания, как материалу для свободного своего творчества. Причем не только отношение к странам или народам, но и ко всей природе. "Победить природу" это был тезис, высказанный когда только это общество начало складываться, Фрэнсисом Бэконом. То есть отношение к природе как к врагу, которого надо победить, и в войне подчинить, причем подчинить себе ради материального использования. Лозунг: "знание - сила" в моей молодости висел во всех школах и на трамваях. Он тоже принадлежит Бэкону и тоже сформулирован в 17 веке. Все это вместе создавало, конечно, психологию крайней агрессивной нетерпимости, когда всякая другая, иначе построенная цивилизация, другая точка зрения воспринималась как кощунство, как нарушение Божественной воли. И до сих пор в Соединенных Штатах, часто, когда переходят на более высокий тон, говорят о своей стране: страна Самого Бога, собственная страна Бога. То есть то, что препятствует осуществлению их тенденций препятствует воле Самого Бога. И в результате это приводило к интеллектуальному, духовному оправданию геноцида и часто выражалось как физический геноцид - уничтожению целых народов. Но в тоже время это была и чрезвычайная продуктивная цивилизация. Она привела к колоссальному накоплению научных знаний, которые немедленно превращались в технические приложения. И давала колоссальную сравнительно тем, что когда-нибудь было у человечества, власть над миром. К ХХ веку это сложилось в то, что сейчас называется "технологической цивилизацией". Принцип, которой являлся в постепенном вытеснении всюду природных элементов техникой. Как сказал один немецкий социолог: цель западного прогресса это уничтожить природу, и заменить ее искусственной природой-техникой. И как частный случай взаимоотношения между природным и искусственным здесь происходил конфликт между городом и деревней. Эта цивилизация основана была на уничтожении крестьянской жизни и в каком-то смысле она была духовно с ней несовместима. В Англии началось развитие этого общества, с того, что крестьян массами сгоняли с их земель. Они толпами наполняли в виде бродяг всю Англию. Чтобы сдержать толпы этих людей, правительство издавало жесточайшие законы против бродяг: их клеймили, вешали, еще в начале этого процесса в 16 веке, в первой его половине. Точно говорить сложно, но по-видимому десятки тысяч человек были казнены, таких крестьян обращенных в бродяг. И вопрос с которым столкнулась Россия при возникновении вот такого нового совершенно уклада он стоял перед всем миром: как относиться к этой новой цивилизации, в аксиомах, основных принципах которой была заложена тенденция власти над всем миром. Покориться ей или нет? Причем речь шла вовсе не о властвовании старомодном, когда речь сводилась к обложению данью. А именно навязывание всего своего духа или превращение в питательный материал. На этот вопрос Россия должна была дать ответ. И она вырабатывала, нащупывала этот ответ в течении всех трех последних веков. Тут я могу сослаться на концепцию английского историка Арнольда Тойнби, в громадном произведении под названием "Постижение истории", из 12 томов, которое он писал несколько десятилетий подряд, постепенно издавал. Он ставит такой вопрос: что является движущей силой истории? Экономический принцип, как утверждает марксизм или движение, интеллектуальное развитие каких-то концепций, как говорят просветители или религиозные течения. У него своя точка зрения. Он считает, что история движется тем, что каждое общество сталкивается с каким-то вызовом и должно дать ответ на этот вызов. Эта его концепция "вызова и ответа" которые и есть движущая сила истории. Например, для спартанцев вызовом была жизнь среди населения гораздо более многочисленного ими покоренного. А ответ формировался в создании чисто мужского военного общества, в котором были подавлены семейные связи, где жизнь проходила в чисто мужских союзах с совместной едой, дети воспитывались в военизированных бандах молодежи. Где был чрезвычайно высок культ мужества, силы и самопожертвования ради общества. А для эскимосов вызов заключался в жизни в арктических условиях, а ответ заключался особого образа жизни, связанном со строительством жилищ из льда, одежды из шкур, охоты на крупных животных, живущих в арктически водах и т.д. С такой точки зрения можно сказать, что последние триста лет Россия жила вырабатывая ответ на вызов западной цивилизации. Какой же она выработала ответ? Конечно, в каком то смысле вызов относился ко всем другим народам не входившим непосредственно в эту западную цивилизацию или вошедших туда не сразу. И ответ вырабатывался разный и важно сравнить, чтобы понять, то как Россия на это реагировала. Важно сравнить с другими имевшими место вариантами. Центром, в котором сложилась западная цивилизация была Англия. Франция пыталась в конце 18 века, по-видимому наметить свой путь развития, основывающийся на таких же элементах капитализма, но в другом направлении. Но она была разбита Англией в нескольких войнах, потеряла свои американские и индийские колонии и в результате пережила серию катастроф, начиная с революции XVIII века. В результате она в конце концов приняла этот тип жизни, но уже в качестве не одного из лидеров, а в качестве, в некотором смысле второсортной державы. Примерно такая же судьба была и у Германии - роль революционного взрыва там играл национал-социализм. И вообще фашизм в Италии, Испании, Португалии, Австрии - это была форма несогласия, протеста этих стран, против наступающих на них западной, по существу, англосаксонской цивилизации, но окончилось это для всех западноевропейских стран полным включением в круг этой цивилизации, и принятием их основных принципов. Противоположный пример можно наблюдать в Северной Америке. Ее населял громадный народ североамериканских индейцев, не менее миллиона составлявший, сейчас называются разные цифры, вплоть до 8 миллионов. С очень своеобразной, глубокой развитой идеологией, мифологией, которая ставила и давала ответы на фундаментальные вопросы бытия: о происхождении мира, человека, смысле жизни. Со своими этическими нормами, с очень развитым представлением о чести, гордости, мужестве. И он полностью не принял эту западную цивилизацию, принесенную туда английскими переселенцами. И в результате оказался просто уничтоженным. Против индейцев вели войны, за их головы назначались цены. За скальп индейца англичане назначали цены: за мужской 5 долларов, за женский 3, а за детский 2. Индейцам подбрасывали муку зараженную чумой или оспой. И в результате нескольких веков борьбы они как народ перестали существовать. И конечно, в этом колоссальную роль, для английских переселенцев играло их кальвинистская идеология. Избранности их, согласно которой индейцы - это был народ не имевший права на существование. Своим существованием, как бы оскорбляющим Божественный Промысел. Это много раз у них формулировалось - сравнение людей с дикими животными. Например говорилось, что договор заключенный с индейцами, дикарями ни к чему не обязывает человека, как если бы он заключил договор с дикими животными. В этом спектре возможных ответов на вызов западной цивилизации Россия выработала или пыталась выработать или пытается до сих пор свой собственный третий путь. Он заключается в том, чтобы усвоить некоторые продукты западной цивилизации, не теряя своей индивидуальности. Ну точно так же, как выучить немецкий или китайский язык, не становясь немцем или китайцем. Этот путь и развивался начиная с Петровских времен или даже немного раньше. Он далеко не был бесконфликтным и безболезненным для России. Он привел к расколу народа при котором высший образованный слой усвоил стиль жизни и мышления другой, чем остальная, большая часть народа, но все же он обеспечил стране 200 лет устойчивого развития, страна достигла своих естественных географических пределов, и избегла участи Индии или Китая, и в тоже время была создана великая русская культура XIX века. Но можно спросить: в чем же я вижу доказательства того, что Россия сохранила свою национальную идентичность? Мне кажется, есть несколько четких, безусловных признаков. Во-первых, то, что она осталась православной, во-вторых то, что она осталась монархией, в-третьих она сохранила свое отношение к крестьянству и деревне. Принципиально противоположное тому, на котором основывалась западная цивилизация. И в ХХ век Россия вступила крестьянской страной, где 4/5, больше 80 процентов населения были крестьяне. И это был не стихийный процесс, это было сознательное устремление русской мысли, начиная с реформ 1861 года. Именно община и была тогда сохранена с этой целью, как тогда формулировалось, чтобы препятствовать пролетаризации деревни, т.е. сгону крестьян с земли - превращению их в пролетариев. После этого, когда стало понятно, что община ограничивает в какой-то мере развитие крестьянского хозяйства, начались разрабатываться проекты реформ. Прежде всего министром, самым может быть влиятельным министром Александра III, Бунге, потом Витте был долгое время во главе комиссии, которая разрабатывала систему реформ, и наконец она была реализована Столыпиным, т.е. с 1861 до 1907 года. Это была систематическая деятельность, по крайней мере, с одной целью. Можно сказать, что эти попытки были в разной степени энергичными, волевыми, действенными, но они все имели одну и ту же цель, одну и ту же ориентацию. Хотя, конечно, попытки реформ происходили слишком медленно и боязливо, что и сказалось в революции. И наконец, я перечисляю пункты, по которым можно утверждать, что Россия не пошла по западному пути, последнее свидетельство - самого Запада, Запад всегда в течении XIX и XX века воспринимал Россию как нечто, себе чуждое и даже враждебное. От либералов до крайних революционеров. Для либералов Россия была препятствием на пути к прогрессу, для революционеров на пути к революции. От Маркиза де Крустина до Маркса и Энгельса. Маркс и Энгельс писали: "сентиментальным фразам о братстве обращенные к нам от имени контрреволюционных наций Европы (хочу обратить внимание на поразительный термин "контрреволюционные нации" - т.е. классовый подход, который является столь фундаментальным для их идеологии, в этом пункте даже отбрасывается). Так вот: в ответ на эти призывы мы отвечаем: ненависть к русским была и продолжает еще быть для немцев их первой революционной страстью". Данилевский в книге, о которой буду подробно говорить позже, писал, что вешатели, кинжальщики, поджигатели становятся героями, коль скоро их гнусные поступки обращены против России. И так продолжалось вплоть до Первой Мировой Войны, когда в парламентах Франции и Англии правительство вынуждено было защищаться от упреков, что оно находится в союзе с "деспотической Россией", в то время как эти страны были бы раздавлены немцами, если бы не было пожертвовано больше миллиона жизней русских солдат. Вся острота противостояния Западу связана с тем, что он обладал колоссальной мощностью силами. Разного типа: прежде всего материального, в виде техники, развивавшейся с совершенно фантастической быстротой. Затем четкой и рационально сконструированной социальной организацией, и может быть наиболее действенной его идеологией. Самым мощным идеологическим оружием Запада была концепция прогресса. Идея о том, что история вся движется в одном направлении куда-то "к лучшему". Эта концепция сделалась настолько общепризнанной, общепринятой, что можно даже спросить: а как же иначе можно воспринимать историю? Разве это не само собой очевидно? Кажется, что это свойство человеческого мышления, по-другому и нельзя мыслить. Это совсем не так. Существовали очень устойчивые и совершенно другого типа взгляды на историю. Например, как на циклически процесс, который повторяется тысячелетиями. Возвращаясь назад через несколько тысяч лет. Его придерживались, такие известные люди как Макавели или Вико вплоть до 17 века. Или точка зрения упадка: известно, что когда-то существовал золотой век, потом худший-серебрянный, потом медный, и теперь мы живем в железном веке. Такого взгляда придерживалась практически вся античность, основные ее мыслители. И возникла она очень рано, например в поэме "Работа и дни" греческого поэта Гесиода, написанной по-видимому в 7 веке до Рождения Христова. Тогда философию излагали стихами, вот отрывок:
Ну и наконец он переходит к собственным его современникам и говорит:
О, если бы мог я не жить с поколением пятого века
Вот яркий пример концепции антипрогресса. Но вы спросите в чем же разница между двумя концепциями? И та, и другая исходят из того, что видит в истории осуществление некой единой тенденции. Только оценочный характерами носят разный. Одни считают, что движется к лучшему, другие считают, к что худшему. Но, когда Гесиод говорит, в каком смысле жизнь становится хуже, то можно ему верить или нет, но то, что он говорит понять вполне можно. Сначала люди жили долго, были здоровыми, со спокойной совестью, потом возникли между ними раздоры, они перестали понимать друг друга. Стали болеть и рано умирать. А вот в чем же точка зрения прогресса в собственном смысле? Жизнь становится лучше, это точка зрения в высшей степени неопределенная. Все зависит от оценки. Если мы оцениваем по количеству киловатт/часов вырабатываемых обществом, то оценка будет одна. А если оценивать, свежий ли, чистый ли воздух - оценка будет другая. С чьей точки зрения мы смотрим? Если с точки зрения английских переселенцев в Америку, оценка будет одна. Если с точки зрения аборигенов, индейцев, оценка будет другая. И разгадка чрезвычайно простая: где ни это так прямо не формулируется, но всем изложением подсказывается такой взгляд, что хорошим, благом является то, что приближает к современному западному обществу. Т.е. эта концепция является прокламацией того, что это общество является идеальным человеческим состоянием, к которому закономерно все человечество движется. Только на этом пути возникают концепции передовых и отсталых наций. Значит нужно предположить, что история движется по одной какой-то линии, причем в одну и ту же сторону. И одни нации ушли дальше, другие от них отстали. Конечно тогда мы можем сказать: вот эти передовые, а эти отсталые. Но если бы они двигались в плоскости в разные стороны, то, ясно, что эти оценки были бы бессмысленны. Вот в этом весь смысл всей прогресса. И приняв такую концепцию, такую идеологию народ становится духовным рабом стран западной цивилизации. Это идеология вырабатывалась долго, вероятно, начиная с гегелевской системы. И вопрос был основоположный для существования каждого народа: как глядеть на историю? Иначе говоря, какое место себе в ней определить. И вот опровержение этой концепции прогресса и формулировка альтернативной точки зрения произошла в России, в книге Данилевского в "Россия и Европа", изданной в 1869 году. Мне, кажется в ней есть вещи совершенно основоположные для понимания истории. Одна из первых глав так и начинается с вопроса, который мы обсужали. "Почему Европа враждебна России?". Он приводит ряд конкретных, очень ярких и поразительных примеров, когда Европа по отношению к России и европейским странам применяет, то что сейчас называется "двойной стандарт". Более того, Европа готова идти на какие-то для себя потери, если эти действия каким-то образом повредят России. И дает ответ: откуда это загадочное явление? Какая причина? "Европа не признает нас своими, она видит в России и в славянах вообще нечто ей чуждое, а вместе такое, что не может ей служить простым материалом, который можно было бы формировать и отделывать по образу своему и подобию. Как ни рыхл, ни мягок сказался верхний, выветрившийся слой, все же Европа понимает, или точнее сказать интуитивно чувствует, что под этой поверхностью лежит крепкое, твердое ядро, которое не растолочь, не размолотить, не растворить и следовательно нельзя будет себе ассимилировать, превратить в свою плоть и кровь, которое имеет силу и притязания жить своей самобытной, независимой жизнью". После этого он ставит и вопрос: а какой же смысл этого противостояния в аспекте истории? И говорит, что единая тенденция, проходящая через всю историю является чистой фикцией. История с его точки зрения развивается как история отдельных цивилизаций. Или как он говорит культурно-исторических типов, каждый из которых живет как целостный организм: имеет эпоху рождения, молодости, расцвета сил, упадка и гибели. Сейчас наибольшую силу имеет один такой тип, как он называет романо-германский или европейский, и концепция единого прогресса есть всего лишь идеологическое оружие, прокламирующее его право на власть над всем миром. И вот он формулирует чрезвычайно глубокую и красивую точку зрения на историю: "прогресс состоит вовсе не в том, чтобы идти все время в одном направлении, а в том, чтобы исходить все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества во всех направлениях", т.е. такая картина истории, укладывающееся в одну линию, говоря математическим языком, одномерная, заменяется гораздо более богатой картиной, многомерной, движением идет по какому-то полю, в плоскости или может в пространстве. Книга содержит две идеи: одна фундаментальная, которую я сформулировал, о культурно-исторических типах. Эта идея при жизни Данилевского не получила признания, но потом получила колоссальную известность, когда совершенно независимо немецким автором Шпенглером было изложена в книге "Закат Европы", появившейся сразу после конца Первой Мировой Войны. Шпенглер ни разу не упоминает Данилевского, и может быть, как немец, и правда о нем не знал. Позже же раз была развита такая же концепция, Тойнби, на которого я ссылался. Он гораздо многообразней развивает ту концепцию, больше различных цивилизаций насчитывает чем Данилевский, более многосторонне оценивает возможнее их взаимодействие. Однако принцип тот же самый. И он ссылается на Данилевского, но мне кажется совершенно недостаточно, не как человека, который первый высказал идею, которую он потом разрабатывал, а как на одного из людей, которые тоже на эту тему писали. Я хочу сделать предупреждение, что в книге Данилевского есть и вторая идея, которую видимо история еще не подтвердила, по крайней мере в таком четком виде, в каком он ее формулирует. И благодаря этому она удобно используется для опровержения книги в целом. Их не в коей мере не следует смешивать. Вторая идея заключается в том, что на смену германо-романскому типу приходит новый культурно-исторический тип - славянский, и будущее принадлежит громадному славянскому союзу, центром, которого будет Россия, а столица в Константинополе. Это уже и при жизни Данилевского указывали, например Леонтьев, что например, поляки хоть и славяне гораздо ближе Западу. Скорее являются орудием западной цивилизации против России. Точно также и чехи ближе к Западу, чем к России. И может быть, наше время показывает, что возможна некая корректировка этой точки зрения. Некоторую общность и близость можно видеть может быть в славянско-православных странах. Например в Сербии. Страшное ожесточение, война была, даже не между славянскими народами, а между тремя ветвями одного и того же сербского народа: сербами, хорватами и боснийцами. Только потому, что они приняли все три разные религии: православие, католицизм и ислам. И вот мне кажется, что точка зрения Данилевского дает правильный исходный пункт для оценки того, что происходило в России, и происходит может быть даже до сих пор. И с чем Россия пришла к ХХ веку. Это действительно было противостояние двух цивилизаций, причем Россия пошла по пути не полного отрицания, не закрывания глаз, завешивания всех окон. Принятие продуктов западной цивилизации, которые не разрушают ее национальную идентичность. И может быть благодаря этому, в России действовали как бы силы противоположного толка. И приводили к конфликтам, и эти конфликты мы наблюдаем. Положение в России в начале ХХ века было такое: это была крестьянская страна. Больше 80% населения были крестьяне. Это была страна с колоссальным ростом населения. В этом смысле очень здоровая. Я думаю, что из всех вообще стран, которые обладали статистикой, в России был самый быстрый рост населения. В то же время Россия, будучи крестьянской страной, входила в пятерку наиболее развитых промышленных стран. Она имела один из самых устойчивых в мире годовых бюджетов. Промышленность росла и значительно в том направлении, которое нужно было деревне. Например, за лет так 20 до войны вдвое увеличилось потребление сахара, потребление кровельного железа. Все то, что нужно было деревне. Или увеличились примерно вдвое крестьянские взносы в сберегательные кассы. Но с другой стороны, все время слышатся жалобы крестьян на безземелье, и явно объективные жалобы, потому что при небольшом неурожае уже начиналось голодание, и крестьянские волнения, которые начались еще с 1902 года. А в тоже время средний урожай в России был в два-три раза меньше, чем во Франции, Англии, Германии, хотя в среднем почвы были гораздо лучше. То есть причина заключалась, очевидно, в том, что само сельское хозяйство было менее интенсивно. Но большая интенсификация сельского хозяйства требовала развития промышленности и роста городов, хотя этого можно было достигнуть не тем путем, не теми темпами которыми это когда-то произошло в Англии или происходило на западе. Действительно проводилась очень большая деятельность для поддержки и оздоровления деревни. Например, начиная с эпохи столыпинских реформ, был активизирован очень сильно Кретьянский банк, который большие ссуды давал крестьянам для покупки земли и улучшения хозяйства. Громадного развития достигла кооперация при которой крестьяне кооперировались по тому или иному виду деятельности, в основном не связанному с непосредственно с производством. Например, по трепке льна, такой был Ленцентр, который был мировым монополистом по продаже льна. Или по сбиванию масла из сметаны, такой же был и Маслоцентр, тоже практически монопольно владевший рынком европейским. По закупке сельскохозяйственных товаров, по продаже и хранению урожая, по получению кредитов и так далее. Один из крупнейших экономистов того времени, Туган-Барановский, уверяет, что Россия по уровню охвата кооперацией стояла на первом месте в мире, но другие говорят, что не на первом, на втором после Германии. Но во всяком случае, кооперация была колоссально развита. Если считать вместе с членами семейства, то кооперацией было охвачено больше половины сельского населения. Также все время совершенствовалось рабочее законодательство. Юридическое положение рабочих России было лучше, чем рабочих США и Франции. Но изменения эти все время не поспевали за требованиями жизни. И произошло то, что часто по-видимому происходит в истории. Верхний, образованный слой как бы не выдержал испытание своей властью, своим привилегированным положением. И начало можно видеть гораздо раньше, в том, что освобождение дворян от их обязанностей, так называемое провозглашение "Дворянских вольностей" произошло почти ровно на сто лет раньше, чем освобождение крестьян от их крепостной зависимости. И когда произошло провозглашение дворянских вольностей, то крестьяне стали ждать что за этим должно произойти освобождение крестьян, а когда оно не произошло, то это вылилось в пугачевское движение. Так, по крайней мере, его причину толкует Ключевский, да и другие историки. И мне кажется, что с этого момента и началось проникновение в Россию этой западной концепции. Концепции прогресса, разделение стран на передовые и отсталые, причем Россия оказывалась именно отсталой страной. Это как бы оправдывало такое пренебрежительное, если угодно эксплуататорское отношение к этой стране. То есть произошел в рамках высшего, образованного слоя, в самом широком смысле слова: дворянство, интеллигенция и т.д. произошел некий раскол. Выделилось это движение западников, которое при противостоянии России и Запада, как бы оказывалось союзником не России, а Запада вплоть иногда до парадоксальных, крайних примеров. Например, когда посылалось в оздоровительный центр поздравление Японскому императору, в связи с победой японского флота над русским при Цусиме. И Данилевский еще пишет: "взгляд на Россию, как на весьма трудно преодолимое препятствие, к развитию и распространению "настоящей" человеческой, т.е. европейской цивилизации. Этот взгляд в сущности распространен между корифеями нашего общества. С такой точки зрения становится понятным, да и не только понятным, но и в некотором смысле законным и пожалуй благородным сочувствие и стремление ко всему, что клонится к ослаблению русского начала на окраинах России". А Розанов писал уже в 1911 году: дело было вовсе не в славянофильстве и западничестве. Это цензурные и удобные термины, покрывающие далеко не столь невинное явление. Шло дело о нашем Отечестве, которое целым рядом знаменитых писателей указывалось понимать как злейшего врага некоторого просвещения и культуры. И шло дело о Христианстве и Церкви, которое указывалось понимать как заслон мрака, темноты и невежества, заслон и в сущности своей ошибку истории, суеверие, пережиток, то чего нет. (И надо заметить, что в том, что касается Христианства и Церкви эта характеристика в очень в значительной степени относится к произведениям самого Розанова. И в этом и отражается двойственность жизни России в дореволюционную эпоху.) Дальше он очень ярко описывает западнический взгляд: "Россия не содержит в себе никакого здорового и ценного зерна. России собственно нет, она кажется. Это ужасный кошмар, фантом, который давит душу всех просвещенных людей. От этого кошмара мы бежим заграницу, иммигрируем, если и соглашаемся оставить себя в России, ради того единственно, что находимся в полной уверенности, что скоро этого фантома не будет и его рассеем мы". Впрочем, как и во многих случаях, Пушкин намного раньше и намного короче эту мысль сформулировал:
Ты Просвещением свой разум осветил,
Т.е. образовался в русском образованном ведущем слое общества как бы авангард, заброшенный западом в Россию. И всю историю того времени и невозможно понять иначе, если не рассматривать ее по Данилевскому, как некоторую борьбу, столкновение цивилизаций. Россия была препятствием на пути, но вовсе не трудноопределимого прогресса, а на пути западной цивилизации. И это только может объяснить тот загадочный факт, что русская революция в течении всей своей подготовки, развития, финансировалась банкирами, в основном западными, но так же находившимися в России. Хотя логически это казалось очевидным: а кто другой кроме банкиров может финансировать чтобы то ни было, только у них деньги? И как может революция развиваться без финансирования? Кто-то сказал, что для революции нужно три вещи: во-первых деньги, во-вторых деньги и в-третьих тоже деньги. Но это подтверждается не только логикой, а целым рядом поразительных фактов, впоследствии, выплывших наружу. Например, американский банкир Шиф, который в разговоре с Витте заявил, что если евреям не будет предоставлено равноправия в России, то мы тогда произведем революцию, которая утвердит республику, которая даст это равноправие. И финансировал, как и революцию, так и революционную деятельность среди русских пленных в Японии во время войны. Или существует такая книга на эту тему. Ее написал Сеттон, это книга американского историка по материалам госдепартамента, которые через пятьдесят лет рассекречиваются автоматически. И вот он поразительные материалы опубликовал, книга переведена на русский язык и издана Михаилом Назаровым. Она называется "Уолл-стрит и большевистская революция" и показывает, например, что очень скоро после большевистского переворота один очень крупный американский финансист в Петрограде перевел правительству миллион долларов (а он был представителем банка Моргана). То есть целый ряд американских банков финансировали таким образом революцию и после революции утвердившееся правительство. У Советской России не было тогда представительства, потому что она не была признана западными странами. Но они организовывали некое неофициальное представительство через которое оказывали давление на свои правительства ради того, чтобы они оказывали помощь большевистскому. Или был такой факт. Был старый большевик Валентинов, участвовавший в большевистской партии в период ее возникновения, а потом отошедший. Он написал очень яркие воспоминания и говорит, что он работал в Киеве, где-то в начале века и деньги шли от Бродского, миллионера киевского, который, как он говорит, "был великий революционер". Как это банкир может быть великим революционером? Эта загадка может быть разрешена на этом пути, если смотреть на все это противостояние как на средство разрушить цивилизацию, которая была препятствием для западной цивилизации, тогда это становится понятным. Вот эти силы и обеспечили победу революции, причем на обоих ее этапах, на Февральском и на Октябрьском. Я хочу обратить ваше внимание, на то, что в Революции и в Февральской и в Октябрьской победило "западническое" направление. Что касается Февральской Революции, то тут уже никаких сомнений нет, с этим согласны были и ее руководители. Все руководители оппозиции в Думе и те, кто были во Временном Правительстве исходили из такой точки зрения прогресса, по которой Россия оказывалась отсталой страной, будущее ее зависело от того, что она будет догонять или копировать западные страны, перенимая их государственную систему, основанную на прямом, равном, тайном и общем голосовании, так называемая тогда "четыреххвостке". На парламентской системе, основанной на борьбе партий, на власти парламента утверждать правительство и т.д. Они и сами прокламировали, что они западники. Но и те большевики, которые пришли к власти в Октябрьской Революции они тоже были западниками, потому что марксизм конечно был чисто западным течением, только радикальным западническим течением. Марксизм прежде всего исходил из той же самой концепции прогресса, которая только в нем формулировалась как смена разных экономических формаций. Пять их было или шесть - это вопрос сейчас ни для кого не звучащий. В любом случае марксизм исходил именно из концепции прогресса, в свете которой Россия оказывалась отсталой страной. Так считали не только Маркс или немецкие социал-демократы, так считал и Ленин, даже уже после Октябрьской революции он писал, что да, у нас произошла социалистическая революция и вот в этом смысле мы временно оказались передовой страной, но через несколько месяцев уже безусловно произойдет революция в Европе и мы тогда уже опять окажемся отсталой, только в другом, социалистическом смысле страной. Марксизм, будучи именно западным течением, впитал в себя внутреннюю враждебность к России. Например, Маркс писал, что "не в суровом героизме норманнской эпохи, а в кровавой трясине монгольского рабства зародилась Москва. А современная Россия является ничем иным, как преобразованной Московией". Причем эти высказывания Маркса были настолько яркими, что их даже не печатали в собрании сочинений Маркса. Координальную близость к западной цивилизации можно видеть в марксизме, в его отношении к крестьянству. Согласно их основным принципам, в "Коммунистическом Манифесте" можно прочитать, что "общество все более раскалывается на два больших враждебных" лагеря, на два больших стоящих друг против друга класса: буржуазию и пролетариат. То есть крестьянству в этой картине вообще не остается места. Схема марксизма современная разворачивается, только тогда, когда крестьянства нет, когда оно частью превратилась в пролетариев, а частью в мелкую буржуазию. Это соответствует и взгляду западной цивилизации - крестьянство там фактически уничтожается, и даже рассматривается как посторонний элемент. Занятие сельским хозяйством играет роль такую же как работа с опасными, радиоактивными материалами. Например, в Соединенных Штатах на земле заняты 3-4 процента населения, но это неверно, что такая часть усилий на это тратится: от 25 до 30 процентов экономики работает на сельское хозяйство - машиностроительная промышленность, химическая промышленность и т.д. Но от этого "опасного" контакта с природой максимальное количество людей защищено. И также написано в "Коммунистическом Манифесте", что первые меры, которые должны быть приняты после прихода к власти, после осуществления пролетарской революции - это создание трудовых армий, причем особенно, в деревне, это в точности тот рецепт, который был у нас осуществлен. Были созданы трудармии Троцкого. И крестьянство во всем марксизме воспринималось, как враждебная помеха. Во-первых, и Маркс, и все его последователи указывали вплоть до Ленина, что неудачи всех попыток пролетарской революции, которые были раньше, включая Парижскую Коммуну, были связаны с предательством "сельской буржуазии", т.е. подразумевалось предательства крестьянства. И в принципе, это бы не укладывающийся в логику класс. Есть письмо Маркса, в котором он называет крестьянство, "неправильным" или "неудобным" классом. Какие эпитеты Маркс и Энгельс употребляют по отношению к крестьянству? Это "варвары среди цивилизации", "это варварская раса", "это озорная шутка всемирной истории", "непонятный иероглиф для цивилизованного мира", говорится об "идиотизме деревенской жизни" и т.д. С этой и других точек зрения марксизм является чисто западнической теорией. И только является радикальной веткой идеологии западной цивилизации. Когда он творился активно, то имелось в виду, что в будущем он победит, как революция в наиболее развитой стране - это в Англии. Когда Чартистское движение не привело к революции, то стали думать о революции в Германии, в Германии не удалась, тогда революция во Франции - Парижская коммуна. И когда она не удалась, тогда были действительно у Маркса, с отчаяния попытки увидеть начало революционной деятельности в России. Но не как не связанные ни в какой единый взгляд. Таким образом, революция - это был один из этапов противостояния двух цивилизаций: одной, складывающейся в России, и другой, западной цивилизации.
...ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ ОБРЕЧЕНА
Даже хуже, чем в точке перелома. Россия, сейчас, конечно, является покоренной страной, побежденной. И либо она найдет в себе силы преодолеть иго - духовное и физическое, сбросить его с себя, либо не устоит... - А что, по-Вашему, в этой ситуации может быть сделано, в частности, молодым поколением для возрождения России? И какие проблемы в России сейчас являются самыми насущными с этой точки зрения? Вы знаете, мне кажется, русский кризис - на самом деле не только русский. Это мировой кризис, с каким-то особым отражением в России. И если это не слишком нас далеко уведет от темы, я могу изложить, как мне это представляется, в чем тут дело. Ведь мне кажется, что разрешиться судьба России может только в мировом масштабе. - Да. Это интересно. Мне кажется что последние века, особенно два последних века, Запад строит совершенно уникальное, никогда прежде не существовавшее общество, во многих отношениях совершенно порывающее с традицией человеческой истории. Во-первых оно не земледельческое, а чисто городское. Бывали случаи появления больших городов и упадка земледелия. Это обыкновенно было связано с концом какой-нибудь цивилизации: Древнеримской, Вавилонской... Шпенглер говорит, что это типичный признак упадка такой-то культуры, когда растут большие города за счет деревни. Но этот рост был совсем не того масштаба: всегда большая часть все же жила в деревне, а сейчас строится общество, в котором в идеале никто бы не жил в деревне. В США, может быть, три процента людей живут в деревне и занимаются сельским хозяйством, хотя на сельское хозяйство работает большая часть населения, занимаясь производством удобрений, постройкой машин, научными исследованиями, генетикой... Создается впечатление, что это общество враждебно земледелию и ему нужно, почти как при работе в урановых рудниках, к минимуму свести контакт с ним - по возможности заменить человека машиной. Это общество и создано было уничтожением деревни, которое началось в Англии с жесточайших преследований крестьян. Их сгоняли с земли, объявляли бродягами, поскольку они, действительно, лишившись своих общинных земель, бродили в поисках работы. Этих бродяг клеймили раскаленным железом и вешали. Или заключали их в работные дома, где условия существования были примерно как в тюрьмах и которые назывались "домами ужасов". Постепенно они перерабатывались в городской пролетариат, но и там держались под угрозой жесточайших законов, предполагавших, например, смертную казнь за кражу собственности в несколько фартингов, то есть каких-то копеек. Тогда лондонские парки были украшены повешенными... Таким вот террористическим образом за счет деревни была построена промышленное, техническое общество. Теперь жизнь все в большей степени основывается на технике и техника считается наиболее надежным элементом жизни. И всюду, где можно человека заменить техникой, его заменяют техникой. На коммутаторах, например, при замене людей техническими устройствами ошибок становится меньше... Техника понимается в очень широком смысле, не только как машинная техника, но и как продуманная, отработанная система целенаправленных действий, такая система, что ей можно обучить кого угодно. Может быть техника биржевой игры, техника рекламы, техника политической пропаганды... Машина здесь является только идеалом, "идеальной техникой". Эта техника совершенно подчиняет человека. Она указывает ему и цели жизни, и средства их достижения. И способ отдыхать. Человек работает на технику, а она организует его отдых. Контакт с реальной жизнью заменяется искусственным контактом, прежде всего через телевизор, как в каком-то фантастическом романе о будущем... Один немецкий социолог сформулировал эту тенденцию очень коротко: речь идет о том, чтобы уничтожить природу и заменить ее искусственной природой, а именно техникой. В мире происходит такого сорта переворот. Россия была в особом положении, потому что эта техническая цивилизация создает очень большие силы и ряд возможностей очень привлекательных для русского менталитета. Ведь эта новая, очень специфическая техника основана на науке, каждое новое техническое достижение основано на только что произошедшем достижении научном. Например, атомная бомба создается на основе квантовой механики, открытой фактически тем же поколением людей. И вот Россия оказалась в таком положении, в котором был и ряд других стран. Они столкнулись с проблемой: как им быть с такой технической цивилизацией? А цивилизация эта крайне жестокая и нетерпимая. Хотя она выступает под маской мягкости, непартийности, терпимости, но это все относится только к тому, что происходит внутри нее и что не препятствует ее функционированию. Внутри себя она готова защищать любые меньшинства: религиозные, сексуальные, какие угодно... - Вы имеете в виду Западную цивилизацию? Да, конечно. Технологическая цивилизация - это западная цивилизация... Но при всем при этом с какими-то альтернативами она совершенно не в состоянии сосуществовать. Она их просто уничтожает. Американские индейцы выбрали один путь - не поддаваться этому, и были полностью уничтожены. Китайцы, индусы были подчинены в качестве колоний... Россия же выбрала какой-то очень сложный путь заимствования, усвоения, в то же время стараясь держаться за свои основы. И вот мне представляется, что в России центром истории была борьба за деревню, за то, чтобы не дать в России произойти этому перевороту: построению промышленной цивилизации за счет деревни. На этом были основаны реформы Александра II. Для этого сохранялась община, чтобы препятствовать пролетаризации деревни. Потом, когда выяснилось, что этот путь имеет ряд дефектов, министры Александра II и Александра III Бунге и Витте предлагали свой вариант... Но это все были действия внутри администрации, которые не вылились в какие-то реальные шаги. Было многое подготовлено, что было впоследствии осуществлено Столыпиным. А параллельно, совершенно независимо от этого, развивалось грандиозное течение по изучению и внедрению крестьянской кооперации, которое давало возможность сохранить самый центральный, индивидуальный элемент семейного хозяйства, в то же время сделав его экономически мощным, обеспечив ему выход на мировой рынок, опровергнув ту точку зрения, что только крупные хозяйства конкурентоспособны. И до мировой войны 85 миллионов человек с членами их семей были членами кооперативов - большая часть крестьянского населения. Были огромные кооперативные предприятия -Маслоцентр, Льноцентр - монополисты на мировом рынке, которые опирались на кооперацию крестьянских хозяйств. Все эти попытки, однако, оказались запоздалыми и недостаточными и не смогли предотвратить взрыва революции. Чего же не хватало? Я думаю, того же, чего и сейчас не хватает, - чувства, что "Отечество в опасности". Если бы тогдашние помещики адекватно воспринимали происходящее, то, конечно, они готовы были бы пойти на гораздо большие жертвы. Но среди них была распространена какая-то недальновидная уверенность в инерции жизни, о которой я говорил раньше, в том, что все так и будет катиться... А марксизм был продуктом той же Западной цивилизации, одним из самых радикальных ее учений. Тоже анти-крестьянской - и анти-христианской, конечно - с укорененной ненавистью к деревне. И если посмотреть, как Маркс объясняет, почему все попытки революции в Англии, Франции не удались, то всегда объяснение такое, что это из-за "деревенской буржуазии". Для него-то деревня была еще худший противник, чем для капиталистов. Для него деревня была живое противоречие, крах его концепции. Ведь его концепция, выраженная в Коммунистическом манифесте, заключалась в том, что общество все более раскалывается на два враждующих класса - пролетариат и буржуазию. А вот крестьянство само по себе было противоречием этому главному тезису. И он называл его "странный класс", "неудобный класс", говорил об "идиотизме деревенской жизни", "варварстве среди цивилизации". И с концептуальной точки зрения, теоретически подготовленные большевики-марксисты стояли на том, что страна должна быть превращена в единое хозяйство, где будут работать пролетарии. И тогда они встретились со страшным сопротивлением деревни. Силы большевистской власти были разделены между подавлением крестьянских восстаний и борьбой против белых армий. И в конце концов крестьяне благодаря этому свою войну выиграли. Это редчайший случай выигранной крестьянской войны. Конечно, они не могли выиграть эту войну в том смысле, чтобы захватить столицу, установить свое правительство - у них не было такой организации, да и идеологии, наверное, такой не существовало. Но они отбились... Они заставили Ленина признать, что продолжение прежней политики военного коммунизма ведет к скорой катастрофе, гибели Советской власти. Но тем не менее то, что произошло потом, в 30-е годы - это было повторение фактически того же самого западного пути: индустриализация за счет разорения деревни. Это постоянно обсуждалось на партийных съездах, как мячик перебрасывалось от одной фракции к другой и в конце концов было осуществлено. И мне кажется, что трагедия России заключается в том, что начиная с тридцатых годов наша страна пошла не по своему пути. Она отказалась от того, за что она веками боролась и встала на путь подражания "английскому пути", о котором я говорил. Сталин так и говорил, что мы отстали на сто, на пятьдесят лет. Но то, что называлось "догоняющая экономика" - это в принципе невозможно. Знаете, я испытал такие вещи в математике. Тогда были трудны контакты с западными математиками, а у нас были целые области математики - не развивавшиеся у нас, но интересные. И я ими начинал заниматься. И видно было, что следуя за тем, что уже сделано на Западе никогда не сделаешь ничего самостоятельного. Будешь только повторять зады того, что сделано более продвинутыми математиками. Нужно было найти какой-то свой путь, параллельный вариант развития, на котором можно было что-то свое интересное создать. А вот Россия была поставлена в такое состояние, что она должна "догонять". Причем это не изменилось и в перестройку. Опять нам говорят, что мы должны еще догнать цивилизованное общество. Опять существует некоторый путь, некоторый план, который придуман и реализован там и который нам нужно только повторить. Фактически, это феномен утопического мышления -развитие страны вывести не из ее внутренней логики, ее предшествующего развития, а придумать или заимствовать с некоторого образца... При этом, мне кажется, что вся технологическая цивилизация в целом обречена. Ведь она направлена против природы. Но человек является частью природы, и поэтому цивилизация оказывается направленной и против человека. Это выражается и в экологическом кризисе, который является не случайным каким-то признаком, а естественным, логическим следствием этой цивилизации, которая встала на ту точку зрения, что природа есть просто материал для обработки, по отношению к которому идет речь только о технической целесообразности. А техническая целесообразность не рассматривает слишком удаленные прицелы и расчеты того, что будет через столетия, скажем, как будут вести себя те радиоактивные отходы, которые мы сейчас закапываем. Об экологическом, возникшем как результат технологической цивилизации, сейчас хорошо известно: "озоновые дыры", "парниковый эффект", повышение температуры Земли, исчезновение лесов, которые создают кислород и т.д. Но есть и другой признак, указывающий на то, что технологическая цивилизация идет к своему тупику. Она ведь, как я сказал, целиком основана на быстро развивающейся технике, причем особой технике, базирующейся на последних достижениях естествознания. Но во второй половине ХХ-ого века заметен резкий упадок естественных наук. Если в первой половине столетия возникли такие грандиозные области как квантовая механика, теория относительности, генетика, то сейчас ничего подобного нет. Сейчас, когда приводят примеры достижений человечества, говорят о спутниках, компьютерах, новых технологиях и так далее. Но ведь это все не новые законы природы, а дело естествознания - как раз открывать такие законы. Еще тридцать лет назад я слышал от одного известного советского физика такую точку зрения, что законов природы не так много и они уже почти все открыты. Ученым остается заниматься лишь их приложением. Так ли это или нет, но процесс резкого спада естествознания многие замечают. А это означает, что из-под ног технологической цивилизации уходит ее фундамент. - В связи с этим, каково Ваше отношение к новой электронной цивилизации, в частности, Интернету? Говорят ведь об электронной "мировой деревне". Распространены воззрения, что новая техногенная цивилизация возвращается к каким-то очень архаическим слоям человеческого сознания. Это возможно. Возможно, что какое-то развитие техники может быть использовано для оживления традиционных форм жизни. Но, с другой стороны, мне кажется, здесь может быть и колоссальное преувеличение. Ряд влиятельных людей очень заинтересован в развитии данной области. Другие тоже заинтересованы, но не в том смысле, что они в результате деньги получают, директорами институтов становятся, а их просто это само по себе интересует. Но в результате может получаться крайнее преувеличение. Я помню первый этап - где-то пятидесятые годы - когда стали появляться компьютеры. Если вспомнить, что тогда говорилось, не только о том, что может быть достигнуто, но и о том, что уже якобы достигнуто, то становится ясно, что здесь был элемент какого-то колоссального блефа. Я помню, например, что целая литература существовала об искусственном переводчике. И я присутствовал на заседании отделения физико-математических наук Академии Наук и там делался доклад о первом машинном переводе у нас, как об огромном достижении. А потом возникло другое направление: информатика встала перед фактом, что электронный перевод не получается, поскольку язык на более или менее серьезном уровне вообще не формализуем. Много лет спустя я встретил человека, присутствовавшего на той конференции, и я спросил его - помните, мы же с вами слышали доклад и нам показывали якобы переведенный текст. И он ответил, что думает, что этот перевод осуществлял человек, а не машина. - Но сейчас ведь существуют довольно эффективно работающие электронные переводчики. Да, но они выдают очень грубый текст, требующий человеческого редактирования. - Да, поэзию по-настоящему они не могут переводить... Да и научный текст тоже. Так что иногда, например, название работы "Пороки развития у цыплят" переводят как "ранняя испорченность цыплят". - Понятно. Вернемся немного назад. Ведь помимо той точки оптимистической зрения, которую я отметил, есть и другая, что Интернет, например, это апогей технической цивилизации во всем ее негативном значении, о котором Вы говорили. Идут разговоры о том, что "виртуальная реальность" подменяет жизнь: Я думаю, что всегда есть очень большой зазор между реальными техническими достижениями и той идеологией, которая возникает на их базе. Приведу еще один пример, более радикальный. Тогда же, в разгар дискуссии о компьютерах, которые только появлялись, главным из обсуждаемых был вопрос об "электронном мозге" - можно ли воссоздать человеческий мозг? Один человек, умерший уже давно, когда его интервьюировал корреспондент и задал ему этот вопрос, ответил: "Что значит, можно ли? Это стоит в трехлетнем плане нашего института". Другой же человек, великий математик, говорил, что это по сути другая постановка вопроса о материальности мира. - То есть тут есть какое-то пространство для своего рода научного фантазирования? Да, я думаю громадное. Есть огромный зазор между тем, что реально и возможно и идеологией, которая на этом строится. Вот пример. До появления марксизма, самой популярной социалистической идеологией считался сен-симонизм. Гейне был последователем Сен-Симона. И главное слово их учения было "сциентизм" - то есть вера во всеобъемлющую силу науки. Это были французы, в основном, находящиеся под влиянием Нормальной школы. Они уверяли и со смехом говорили, что, конечно, с помощью науки можно создать несравненно более совершенный мозг, более совершенные человеческие институты и механизмы жизни, чем это делает неуклюжая и отсталая природа. И описывавший это известный экономист и философ фон Хайек говорил, что по-видимому им и в голову не приходило, что вот этот самый мозг, при помощи которого они собираются так преобразить природу, он этой же самой природой и создан. - Но, кажется, что тут был и достаточно сильный момент настоящего богоборчества. Нечто подобное строительству Вавилонской башни. Да, конечно. С идеологической стороны этот момент всегда тут был. Это строительство Вавилонской башни. А апелляция к технике, сама по себе не столь существенна. Всегда потом наиболее разрушительные последствия имеет именно идеологическая часть. Вот сен-симонисты, какая у них была "научная база"? Никакой вообще. Чистая идеология. Сен-Симон говорил о принципе социального притяжения и отталкивания, как Ньютон говорил о принципе всемирного тяготения. Но Ньютон с помощью своей теории вычислил орбиты планет. А Сен-Симон? У них ничего подобного не было: И то же самое с Марксом. Это немножко лучше было сделано "под науку". На самом деле какая-то содержательная часть там была минимальная. Весь пафос - был именно в идеологии разрушения, революции. А в основе якобы лежал "научный метод". А в каком смысле он научный? В каком смысле здесь есть доказательство, эксперимент? Если посмотреть, ведь он был совершенно несостоятельным. Там говорилось, в центральных их произведениях, что паровая мельница дает капиталистическое общество, также как ручная мельница дает феодальное. Но ведь ручная мельница была уж в Шумере:И масса таких утверждений. Начинается "Коммунистический манифест" с того, что история есть история борьбы классов: Ну откуда это известно? Почему существует только "борьба", почему не может быть сотрудничества, конкуренции. Даже если предположить, что понятно такое разделение на классы, которые они предлагают, а не какое-нибудь другое, то ведь между ними существует масса форм взаимодействия. Почему же только борьба? И это никак даже не аргументируется. До последнего времени колоссальную роль играет элемент сциентизма. Это магическая сила апелляции к науке. Как правило, без реального использования научного метода, правильной терминологии. Но мне кажется, правда, что это влияние сейчас заметно падает. Ведь теперь ясно, что наука приносит дары не столь однозначные. Да и "научность" самих этих концепций очень сомнительна. На Западе начиная со студенческих волнений шестидесятых уже почти перестали апеллировать к науке, как к какому-то высшему авторитету. Сциентизм уходит корнями в эпоху научной революции XVII-XVIII веков, когда всех действительно потрясло, что сделала наука, например, в астрономии, когда оказалось, что из одного закона можно вычислить и то, как летит ядро при выстреле из пушки, и то, как движется планета или комета. Меня поразило, что даже у Конан-Дойля, который пустил в ход понятие детективного романа, Шерлок Холмс пользуется научным методом, это едва ли не главное у него. - Возвращаясь к тезису о том, что "Отечество в опасности". Сейчас интересная картина возникает, когда мы читаем, что через 50 лет Русский народ сократится в два раза, скажем, - но при этом смотрим на это как в кино, со стороны не откликаясь ни чувствами, ни действиями: Да. Вот вы, между прочим, спрашивали, что можно сделать сейчас... Вот одна знакомая, спросила у меня совета. У нее дочь - не так уж и плохо живет, занимается предпринимательством каким-то, хорошо зарабатывает. Но - и это довольно типичная ситуация - весь этот уклад жизни люто ненавидит, готова хоть автомат брать в руки. И моя знакомая, ее мать, спрашивает: "Что посоветуете ей делать?" Я говорю: "Ну прежде всего, двух детей родить". Она на этом прекращает разговор - видно, что не о том это совсем: А ведь это самое первое. Без изменения такого отношения к рождению детей все остальные разговоры, конечно, бессмысленны. И это конечно, чисто духовная установка, не связанная с материальными факторами. Ведь у нас сейчас рождаемость меньше, чем во время войны: но кто же скажет, что во время войны было легче, чем сейчас? Это совсем другое отношение. Раньше совершенно спокойно мирились с тем, что дети ходят оборванными. Я, правда, не во время войны рос, но я прекрасно помню, что у меня рукав всегда был заштопан, я ходил в какой-то переделанной, от дедушки сохранившейся куртке, с дореволюционных времен, мне часто хотелось поесть - потому что еда, которую давали, была не слишком вкусная, да наверное, и малопитательная. Но ничего - мы жили и без этого: На меня яркое впечатление произвело одно выступление писателя Белова, Василия Ивановича. Он сказал: "Ведь мы же вырождаемся! Женщины, почему вы не родите? Вы скажете, сейчас трудно детей воспитывать. А моя мать нас, шестерых детей, после войны воспитала. Никогда я не испытывал чувства сытости - первый раз испытал, когда из деревни в город переехал. Но она нас подняла все-таки". А сейчас:Может быть это гуманно по отношению к детям. Зачем я буду рождать ребенка, которому будет хотеться есть? Это другая психология. Но, по крайней мере, это вопрос психологический, а не материальный. Заметьте: ведь ходишь по улице и не видишь, чтобы богато одетая мама вела четверых детей. Самые зажиточные люди сейчас тоже рождают мало детей. - Теперь немного провокационный вопрос. В свое время Вы написали весьма нашумевшую статью "Русофобия", которая, насколько я понимаю, вызвала даже определенные негативные последствия для Вас, не так ли? Да нет. Больше негативных последствий для меня вызвала моя книга о социализме - после ее появления меня выгнали из Университета. Это было существенно. Ведь в Университете у меня были студенты, ученики: А тут это было более поверхностно. Бурная реакция была, но она меня мало затронула. - Но в определенных кругах интеллигенции это вызвало появление устойчиво негативного отношения к Вам. Вас стали воспринимать как достаточно одиозную фигуру. Да, конечно: мракобес, антисемит... - Но все-таки - прошли годы, как Вы думаете теперь: насколько то, что затронуто в этой книге, остается значимым и сейчас? Вы знаете, предсказания большого масштаба, относящиеся к стране, к истории, обычно не сбываются. И мне кажется, это очень хорошо: ход событий оказывается непредсказуемым, логически непредвидимым. Потому что он зависит от воль людей. И сам я много раз говорил много такого, что потом совершенно не исполнялось. Но здесь было гораздо больше, чем просто выполнившееся, скорее перевыполнявшееся предвидение. Ведь каково было содержание статьи? Я ведь брал очень небольшое число статей, ходивших здесь в виде самиздата, где люди все-таки откровенно высказывали, что они думали и еще в эмиграции, что публиковалось. Все это распространялось совершенно ничтожными тиражами. На основании этого я реконструировал, как какого-нибудь ящера по сохранившимся косточкам, воззрения определенного слоя людей, которым почему-то несимпатичны традиционные принципы русского миросозерцания, которым русская история от начала до конца противна, да и сам русский человек:И которые тем не менее живут среди русских. Моя мысль не сводилась к тому, что эти люди именно евреи - и среди русских сколько угодно таких, знаменитый Синявский, например, который писал: "Россия - сука". А сейчас, если продолжать то же сравнение - этих ящеров уже не надо реконструировать, они ходят среди нас и едят нас. И политика телевидения пронизана этим, да и политика государства: - В последнее время все-таки многое изменилось... Мне кажется здесь все-таки надо отделять конкретные дела от слов. Вы имеете в виду, что терминология изменилась. Несколько лет назад Ельцин говорил, что вот появились очень опасные "красно-коричневые". А теперь ни он, ни Путин таких слов не говорят. Раньше говорили об опасных "патриотах", которых всегда писали в кавычках. А сейчас они сами себя называют "патриотами". Это верно. Но первым это сообразил Жириновский. Он понял, что народу слушать как измываются над русскими неприятно: После этого и другие политики на его примере увидели, что так можно достичь успеха и эти слова стали говорить кто угодно от большевиков, КПРФ до президента. Но ведь все дело в действиях: - Но может быть изменение в словах повлечет и изменение в делах. Они же должны будут как-то исполнять сказанное? Вы знаете, столько раз Ельцин обещал лечь на рельсы, но это не заставило его сделать это. Еще Гитлер писал: "Не заботьтесь писать сегодня в газете противоположное тому, что Вы писали вчера, потому что обыватель не будет смотреть эту газету". Но старую газету хоть можно посмотреть, а по телевизору и это уже невозможно - нельзя перевернуть страницу и посмотреть, что было раньше. Это характерно не только для телевидения, но и вообще для современной подачи информации. Теперь уже и газете не возразишь: диалог невозможен. Все это становится похожим на внушение, гипноз, а вовсе не обсуждение или передачу фактов. Неслучайно и выпуски известий по телевизору состоят уже в основном не из передачи фактов, из которых ты сам можешь сделать вывод, а из изложения взглядов, которые подтверждаются какими-то картинками: Когда что-то происходит в Думе, вам показывают какого-нибудь важного политика, за которого проголосовали миллионы людей:и он только открывает рот. А в это время совершенно неизвестный молодой человек - комментатор - объясняет что происходит. Но мне показалось бы интересным узнать, что действительно сказал этот политик, вне зависимости от того, сочувствую я ему или не сочувствую - все-таки за ним стоит реальная сила. А оказывается, что эта реальная сила не у него, а у молодого человека с телевидения. - И чем же по-вашему можно противостоять всему этому? Я думаю, в первую очередь большим жизненным опытом, который будет противостоять такой монополизации. А потом - все-таки национализацией основных каналов. Потому что нельзя за деньги продавать истину: Конечно, национализация тоже создает риск монополизации информации уже государством. Но с ней можно бороться. Можно представлять каналы или передачи Церкви, профсоюзам, ученым, писателям. Но от принципа "правда - за деньги" во всяком случае необходимо избавляться.
ЧАСТЬ 2
Основным идейным оружием этой цивилизации является концепция прогресса, согласно которой история есть движение все время по одной линии, в одном и том же направлении, причем последней достигнутой точкой является сама западная цивилизация. И в этом смысле страны этой цивилизации являются "передовыми странами", а чем более страна от них отличается, тем более она "отсталая". И таким образом мы дошли до революции 1917 года, и я аргументировал тот тезис, что в этой революции, в обоих ее фазисах: и в Февральском, и в Октябрьском - победили именно западнические тенденции, принявшие концепцию прогресса, согласно которой Россия была отсталой страной и должна следовать за развитыми странами. Это не вызывает никакого сомнения в отношении Февральской революции, деятели которой все время говорили об этом, но и Октябрьская революция была совершена большевистской партией, вооруженной идеологией марксизма, которая основывалась точно на таком же учении прогресса, только более материалистически сформулированной. Марксизм является одной из ветвей идеологии западной цивилизации, только радикальной ветвью. Вот в Октябрьской революции к власти и пришла большевистская партия, основывавшаяся на идеологии марксизма и коммунизма. Она власть захватила, причем путем вооруженного насилия, в полном согласии с той доктриной, которая всегда заранее формулировалась и вырабатывалась. Но существует такая точка зрения, что при выборах Учредительного собрания пусть большевики получили четверть голосов, а эсеры половину, все равно, выходит, что подавляющая часть народа "голосовала за социализм". Я бы не придавал слишком большого значения голосованиям, подсчетам голосов в ту эпоху крайнего безвластия и насилия, разлившегося на всех уровнях, но, безусловно, верно, что шансы на успех тогда имела только партия социалистического направления. Если бы, каким-то чудесным образом большевики были тогда из русской истории убраны, то, вероятно, вместо них захватили бы власть левые эсеры, которые какое-то время с ними власть и делили. Не было бы левых эсеров, другие бы эсеры захватили бы власть и т.д. Марксизм, оформленный большевизмом, был только наиболее цельной и совершенной формой общего социалистического мировоззрения, которое вырабатывалось на Западе и сформулировалось в марксистко-большевисткой форме к XX веку. Что же такое этот социализм, и почему это учение победило в России? Чтобы ответить на этот вопрос, мне кажется, нужно, прежде всего, отказаться от таких формулировок, как то, что социализм - это есть "стремление к справедливости", или к "счастью человечества". Во-первых, такие слова гораздо больше говорят человеческому сердцу и это древние слова, всем известные. Зачем же тогда нужно было выдумывать новое иностранное слово - "социализм"? Во-вторых, все те учения социализма, которые имели шанс на победу в России, они все в своем учении предусматривали победу через громадное насилие, через эпоху гражданских войн. Только началась Первая мировая война, как Ленин уже сформулировал свой тезис - "превращение войны империалистической в беспощадную гражданскую войну". Целый ряд ведущих лидеров большевизма формулировал такую точку зрения, что гражданская война в эпоху пролетарской революции - это классовая война. Классовые войны - это та форма, которую классовая борьба, которая есть основа всего учения марксизма принимает в эпоху пролетарской революции. Тухачевский даже написал такую книгу "Войны классов", где этот тезис и обосновывал. Да и эта концепция восходит к самым основам марксизма, еще Маркс и Энгельс в начале своей деятельности писали, что пролетариату предстоит пережить пятнадцать, двадцать, пятьдесят лет классовых боев. И не для того только, чтобы удержать власть, но и чтобы быть ее достойной, т.е. гражданская война рассматривалась как одна из форм создания "нового человека". И как же можно считать, что это какое-то стремление к счастью человечества, когда она предполагает десятилетия гражданских войн, которые должны были захватить, по крайней мере, всю Европу. Мао Цзэдун, гораздо позже, развивая ту же самую линию, сказал, что, по его мнению, не жалко было бы пожертвовать и половиной человечества, если бы другая половина потом жила при социализме. Какое же равенство может быть между той половиной человечества, которая погибнет в атомной войне, и той, которая будет потом жить? Но это апофатическое определение социализма - то есть чем он не является. А чем же он является? Это чрезвычайно, прежде всего, древнее учение. Законченная, отточенная, полная формулировка самих принципов социализма она была высказана Платоном в IV веке до Рождения Христова. Прежде всего, в его сочинении "Государство". Согласно общей концепции Платона, все существующее на земле имеет прообраз в виде некой идеи, которая существует не на земле, а в неком мире идей. И все, что существует на земле - это искаженное отражение, более или менее искаженное отражение своей идеи. Такая идея существует и у общества. В этом сочинение он высказывает такую мысль, что общество, тем ближе к своей идее, чем оно более едино. А единству препятствует то, что люди по-разному говорят "твое" и "мое". И вот это должно быть ради достижения единства уничтожено. Здесь допускается один очень важный вопрос: к чему же относится это обращение "мое". Можно говорить о моей руке или о моем доме, который был построен еще моим отцом, в котором я родился, прожил много лет и т.д. Или можно говорить об акциях, которые я выиграл вчера, спекулируя на биржах. Главное, мне кажется, вот в чем: может ли человек о себе говорить, как о чем-то своем? Является ли он хозяином себя, или он принадлежит каким-то внешним силам? И вот Платон становится радикально на такую точку зрения, что человеку не должно принадлежать ничего, вся его жизнь должна быть сконструирована в соответствии с интересами общества. Надо предупредить, что Платон говорит о верхнем слое, элите этого общества, которое он обсуждает. Он называет их "стражами". Отец Сергий Булгаков говорит, что их, может быть, надо называть "святыми". По-видимому, под влиянием, того, как пуритане называли себя в Англии. И о них Платон говорит, что у них не будет никакой собственности, кроме своего тела. Но ведь слово "мое", может употребляться и в других сочетаниях, как "мой ребенок" или "моя жена". И это тоже, говорит Платон, ведет к разделению общества и должно быть уничтожено. Люди, выше стоящие в иерархии общества, некоторым людям разрешают соединиться ради произведения потомства, но дети потом отбираются, так что дети не знают своих родителей, а родители своих детей. Уничтожается семья, и уничтожается всякая национальная или духовная традиция. Искусство, мифы. Он говорит, что мы извиняемся перед великими поэтами, Гесиодом и Гомером, но мы запретим большую часть их произведений. Это некий рационалистический монастырь, но не одухотворенный никаким религиозным духом, а построенный исключительно из соображений логики и пользы, устойчивости общества, которое таким образом создается. Причем монастырь, распространенный на все общество. И очень интересно, что в этом сочинении это общество как бы строится перед нами, в беседе, которую Сократ ведет с несколькими своими друзьями. Это общество придумывается, логически конструируется. И это типично для всех осуществлений социалистической идеи. Две с половиной тысячи лет спустя, Бухарин писал, что процесс строительства коммунизма является в значительной мере сознательным, то есть организованным. Что касается капитализма, то его не строили, он сам строился. Фактически он имеет ввиду не один капитализм, а вообще всю жизнь, которая по каким-то органическим законам возникает. А социализм, во всех осуществлениях этой концепции, всегда был каким-то элементом "социальной инженерии"? Т.е. он придумывался какими-то конструкторами как в каком-то конструкторском бюро, как какое-то социальное изобретение, вроде паровоза или телефона. В концепции Платона эта идея была высказана, с идеальной полнотой и последовательностью. И впоследствии к ней, в этом смысле, было мало что добавлено. Иногда ее смягчали, чтобы сделать ее радикальную прямолинейность более приемлемой. Иногда как-то приспосабливали к особенностям той или иной страны или эпохи. Иногда обдумывали планы, каким образом можно осуществить этот строй. Но сама система всегда сохранялась одна и та же. Это была идея государства, общества, построенного по типу машины, в которой люди являются ее частями, покорно работающими так, как требует машина. Удивительно, что этот образ возникает, и это очень существенно, совершенно в разных обстоятельствах, у совершенно разных людей. Например, Сталин в свое время провозгласил тост за "винтики", которые часто недооценивают, но которые играют в нашем государстве очень большую роль. Тогда этот тост был напечатан во всех газетах. Прошло много лет. Происходила культурная революция в Китае. И газеты в Китае прославляли некого Ли Фэна, который называл себя "нержавеющим винтиком председателя Мао". А Бухарин говорил, что коммунизм есть "трудовая кооперация людей, рассматриваемых как "живые машины" в пространстве и времени". Этот дух механического восприятия общества был очень близок общему духу западно-европейской цивилизации. Материалистической и механистической, стремившейся понять все через уподобление некоторому механизму. Декарт, например, утверждал, что всякие животные являются просто механизмами, устройство которых нам еще не до конца ясно. Человеческий организм он многократно сравнивал с часовым механизмом, но допускал, что у человека есть душа. Его последователь Ламетри через сто лет уже написал книгу "Человек-машина", в которой доказывал, что человек и в своей физической деятельности, и в духовной является просто некоторой сложно действующей машиной. А в биологии все время возникали концепции, вроде такой, какую один учебник биологии характеризует так, что "организм действует на подобие марионетки, каждое движение которой зависит от того, что какой-то внешний фактор потянет за соответствующую нитку". И не только это относилось к живым существам. Весь мир пытались осмыслить в виде некой машины. У Кеплера, одного из создателей научной идеологии западного общества имеется такое высказывание: "Моя цель - показать, что мировая машина подобна не Божественному организму, но скорее часовому механизму". Термин "мировая машина" принадлежит не Кеплеру, он еще глубже уходит в корни основ западной цивилизации. Например, он встречается у Коперника, и даже еще раньше у Николая Кузанского. И возникает вопрос: для кого же была привлекательна такая концепция? Кому нравилась идея того, что общество - это машина, в которой люди являются только отдельными винтиками. А ведь каким-то образом эта концепция победила у нас в гражданскую войну... Ответ очевиден. Такая концепция может нравиться тем, кто управляет машиной. Конечно, обществом очень трудно управлять, когда каждый человек уверен, что у него есть бессмертная душа, о которой он должен думать. Народ тоже имеет какие-то свои национальные цели. Если же и народ, и человек превращены в некое подобие машины, то управление государством превращается в одно удовольствие. Всегда было так, что социализм - это элитарное учение, апеллирующее к правящему классу или к возможному правящему классу в некоем будущем обществе. Так оно было у Платона, который писал только об этих "стражах". Или потом в XIX веке, когда начала появляться идея социализма в Западной Европе. Например, Сен-Симон говорил, что будущее за научным руководством мира, ученые будут руководить. Во главе мира будет мировое правительство, "ньютонианский совет" которое будет состоять из десяти ученых, и во главе с математиком. И Ленин, когда он говорил о партии профессионалов-революционеров, то он имел в виду, что будет партия не связанных с корнями жизни общества профессионалов. И только они могут внести социализм в рабочее движение: рабочие могут сколько угодно бороться за свои права, отстаивать большую зарплату и лучшие условия, но они никогда не дойдут до социалистической идеологии, которая должна быть внесена в рабочее движение извне. Социализм - это долго вырабатывавшаяся и в результате очень нетривиальная, тонкая идеология, которая не игнорировала трудных вопросов. Как же так, ясно, что руководители и руководимые - это одного типа люди. Почему одни являются винтиками, а другие правителями машин? Сложность концепции заключалась в том, что и сами члены правящего слоя тоже рассматривались как части машины, только наиболее совершенные. Именно поняв себя как часть машины и усвоив ее ритм и потребности, можно было добиться необычайной власти над людьми и миром. Но для этого надо было отказаться от своей личности, своей индивидуальности. Предполагалось, что машина эта не только включает общество, весь мир построен по типу такой машины. Люди чувствовали, что они становятся владыками мира, не только определенного общества. Ведь все время во время революции возникали проекты переустройства всей природы, формулировались какие-то фантастические предсказания о том, что будут ближайшее время открыты природные силы, которые дадут человеку новые силы. И этим объяснялось, например, то, что будет достаточно четырехчасового рабочего дня, для того чтобы достигнуть общего благополучия. Т.е. это была психология всемогущих людей, почти полубогов, демиургов. И она была необычайно привлекательна и сладостна для тех, кто в эту элиту входил или мечтал в нее войти. Она и давала им заряд какой-то сверхчеловеческой энергии, о которой говорили некоторые современники, и некоторого отчаянного мужества. Их отношения и жизненную позицию я мог случайно представить по такому разговору. Мой учитель по математике, у которого я учился в университете, в свою очередь до революции учился с неким Шмидтом, который потом сделался известен как полярный исследователь. Но во время революции он примкнул к большевистской партии, и вошел в ленинское правительство. И вот мой учитель после Гражданской войны с ним встретился. И они проговорили целую ночь. В частности Шмидт ему сказал: "А вот вы не представляете, что значит жить три года, все время чувствуя веревку на шее". А ведь это было положение, в котором находилась вся верхушка большевистской партии. И они на это шли ради этого восторга власти, совершенно особой власти по глубине, ни с какой из ранее существовавших не сравнимой, которую давала им их идеология, их программа. Эта концепция была высказана в одно рассказе, который как мне кажется, ну просто содержит всю философию истории XX века. По моему мнению, он должен фигурировать в каждом учебнике истории. Он объясняет, как же происходила революция. К сожалению, он далеко не так известен. Это рассказ Пятакова. Кто такой был Пятаков? Это был один из крупнейших деятелей большевистской партии. Ленин перед самой смертью написал так называемое "завещание", в котором охарактеризовал основных лидеров, которые могут претендовать на руководство в партии. О ком же он там говорил? О Троцком, Сталине, Зиновьеве, Каменеве, Бухарине, и о Пятакове. Потом он участвовал в оппозиции, был исключен из партии. А потом подал заявление, в котором отказывался от своих взглядов. Был восстановлен в партии, получил сравнительно высокий пост и когда во Франции была открыта Советская промышленная выставка, он поехал ее открывать. Там он встретился со своим бывшим товарищем по партии Валентиновым, который давно отошел от партийных дел, и жил спокойно во Франции. И Пятаков пытался ему объяснить, как он отказывался от своих взглядов, почему он соглашается сейчас вернуться в Советский Союз, предвидя, что с ним может случиться (а он был расстрелян, конечно). Вот, что он говорит: "Большевизм есть партия, несущая идею претворения в жизнь того, что считается невозможным, неосуществимым и недопустимым. Мы - партия, состоящая из людей, делающих из невозможного возможное. Но ради чести и счастья быть в ее рядах мы должны действительно пожертвовать и гордостью, и самолюбием, и всем прочим. Возвращаясь в партию, мы выбрасываем из головы все ею осужденные убеждения. Не большевики, и вообще категория обыкновенных людей, не могут сделать изменения, переворота, ампутации своих убеждений. Легко ли насильственное выкидывание из головы того, что вчера еще считал правым? Отказ от жизни, выстрел в лоб из револьвера - сущие пустяки перед тем проявлением воли, о котором я говорю. Такое насилие над самим собой ощущается остро и болезненно. Но в прибегании к этому насилию, с целью сломить себя и быть в полном согласии с партией и сказывается суть настоящего идейного большевика-коммуниста". И, по-видимому, это насилие над собой, превращение себя в винтик партии, оно давало внутреннюю мотивацию для осуществления насилия вовне, в совершенно неограниченных масштабах. Он же в этом разговоре цитирует знаменитое определение диктатуры пролетариата из статьи Ленина "Пролетарская революция и ренегат Каутский": диктатура пролетариата есть власть, осуществляемая партией, опирающейся на насилие, и не связанной никакими законами. И он разъясняет, что закон - это есть "запрещение, ограничение. Установление одного явления допустимым, другого недопустимым. Одного акта возможным, другого невозможным. Все на чем лежит печать человеческой воли не должно, не может считаться неприкосновенным, связанным с какими-то непреодолимыми законами. Когда мысль держится за насилие принципиально, и психологически свободна - не связана никакими законами, ограничениями или препонами, то тогда область возможного действия расширяется до гигантских размеров, а область невозможного сжимается до крайних пределов, до нуля". Вот поразительная концепция человека, полностью отдающего свою волю и за счет этого приобретающего какие-то сверхчеловеческие силы. Он это чувствует и прекрасно выражает. Мне обычно это приводит на мысль одну аналогию, которую я никогда не рисковал высказать, потому что меня просто подняли бы на смех. Я надеюсь, что в вашей аудитории это найдет какое-то понимание. Начиная с середины XVI века Западную Европу, особенно Северную, охватило загадочная волна процессов над ведьмами. Было казнено колоссальное количество людей. В основном женщины, да и любого пола, в основном сожжены. В Северной Америке проходило то же самое, там вешали. Сколько -посчитать невозможно, оценки от ста тысяч до двух миллионов. Причины этого никто не может привести. Основные немецкие сочинения, очень обстоятельно об этом написанные, с большим количеством документов, называются "Хексен ван", "Хексе" -это ведьма, а "ван" - это по-немецки, "мания, ослепление", т.е. это "ведьмовское безумие". Они считают, что происходило что-то иррациональное. Очень многие показания были получены под страшными пытками. Но был целый ряд показаний, полученный не под пытками. И показания во многих деталях сходятся. И мне кажется, что под этим что-то общее единое, объективное содержалось, ну пусть хотя бы галлюцинации, но у очень многих людей одинаковые. Почему-то в течение двухсот лет, с середины XVI до середины XVIII века. Это точно та же психология. Отдача своей личности полностью в руки какой-то другой гораздо большей силы, которая снабжает человека невероятными возможностями. Можно на кого хочешь навести порчу, околдовать человека. Можно открыть клад и т.д. Чувство, которое испытываешь, читая документы того времени, такое же, как когда читаешь рассказ Пятакова. Хотя, конечно, Пятаков был абсолютный рационалист, безусловно, никакого договора с нечистым не подписывал своей кровью. Но это чувство каким-то другим образом реализовалось, и это важный элемент социальной психологии, потому что, видно, оно дает очень большие силы человеку. Надо сказать, не одному Пятакову принадлежат такие слова. Например, Троцкий, впервые возглавив оппозиционное движение, на тринадцатом съезде партии был разгромлен и на последнем заседании говорит: "Я знаю, что быть правым против партии нельзя, правым можно быть только с партией, ибо других путей для реализации правоты история не создала". И поразительно, что ряд самых разных деятелей большевизма, такого рационального материалистического движения, сравнивают большевистскую партию с религиозным католическим орденом. Например, Сталин сказал, что большевики - это "своеобразный орден меченосцев". А Бухарин называет большевистскую партию - "революционным орденом". Противники большевиков не имели на вооружении ничего сопоставимого с этой необычайной идеологией. И вот она и определила победу большевистской революции, в частности, в гражданской войне. Она горела у последователей большевиков каким-то совершенно неугасимым огнем. Но то, что я говорю, относится к элите. В каком-то смысле оно может претендовать на объяснение психологии Ленина. А как же обстояло дело с остальным народом? Пользовались ли большевики поддержкой народа? Народ тогда был больше, чем на 80 % крестьяне. Крестьяне имели свой абсолютный, стандартный и укоренившийся идеал. Жизнь индивидуально семейно-трудовым хозяйством. Их претензии к жизни заключались в том, что земли у них мало. Они были уверены, что нужно было бы поделить помещичью землю. Большевики стояли на совершенно другой точке зрения, на точке зрения национализации земли. Уже после Февральской революции, в апреле, на седьмой партийной конференции, в ее постановлении говорится: "Означая передачу права собственности на все земли государства, национализация передает право распоряжаться землей в руки местных демократических учреждений". Уже после революции, явно чтобы обеспечить поддержку, или хотя бы нейтралитет крестьянству, Ленин согласился на принцип "уравнительного землепользования", заимствованный из крестьянских наказов или из программы партии эсеров. И он писал: "Мы становимся таким образом, в виде исключения, и в силу особых исторических обстоятельств, защитником мелкой собственности, но мы защищаем ее лишь в ее борьбе против того, что уцелело от старого режима". Теоретически большевиками было принято "требование об уравнительном землепользовании", но реальность жизни определялось продразверсткой. Продразверстка - это требование от крестьян отдавать часть своего урожая. Она была введена еще до Февральской революции еще при царской власти, но тогда она имела тот смысл, что определенный процент урожая крестьяне должны были продавать на рынке. Не могли весь урожай хранить у себя дома, до поднятия цен. Временное правительство ввело монополию на хлебную торговлю, тем самым крестьяне обязаны были продавать этот хлеб государству, но по ценам сопоставимым с теми, которые и раньше существовали. Особенность продразверстки, которая возникла в гражданскую войну, заключалась в том, что фактически у крестьян продотряды отбирали весь хлеб, который они могли найти. Они вторгались в деревню, проводили обыски, разрывали землю, амбары и все, что могли найти все уносили. Как Ленин и писал, "мы берем у крестьян то, что можем отнять, давая им вместо бумажки, которые ничего не стоят. Ну пусть они поголодают ради спасения пролетарской революции". Свердлов формулировал цель в отношении деревни таким образом: "Расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, разжечь там ту же гражданскую войну, которая шла не так давно в городах. Только в этом случае мы сможем сказать, что и по отношению к деревни сделали то, что смогли сделать для города". Т.е. здесь было какое-то принципиальное противостояние. Хотя тогда в деревню вернулись миллионы, множество солдат, иногда несколько лет оторванных от хозяйства. Все же деревня очень крепко держалась за свои идеалы, за которые она с колоссальной жертвенностью боролась. Есть такая точка зрения - "крестьянской стихии", что деревня якобы превратилась в нечто хаотическое, что крестьяне отрицали всякую власть. Ни белых, ни красных не хотели, и нужно было эту стихию вместить в какие-то рамки. Жестокими методами, но большевики эту работу выполнили. Такую точку зрения высказывал и Ленин ее приводит Горький в некрологе, написанном сразу после смерти Ленина, что "никакая Учередиловка не могла бы сделать то, что мы - обуздать 10 миллионов мужиков с винтовками в руках". Но факты этого не подтверждают. Политика продразверстки столкнулась с множеством крестьянских восстаний, и все эти восстания формулировали свои требования, причем требования были совершенно не анархического характера, а весьма жизненного. Сколько они готовы дать хлеба, сколько даже людей согласиться дать для мобилизации. Эти требования крестьянские приведены в сводках ЧК, которые составлялись тогда и высшему руководству раздавались и сейчас опубликованы. Конечно, это не значит, что крестьяне массой своей сочувствовали тем или иным белым правительствам. Безусловно, были крестьянские восстания и на территории, контролируемой белыми. И тоже вызванные очень конкретными причинами. Вот у Колчака в основном - попытка мобилизовать всех крестьян в армию. Под властью Деникина - попытками отобрать землю разделенных помещичьих усадьб. И они тоже подавлялись вооруженным путем, т.е. возникает проблема сравнения "белого" и "красного" террора. Фактического, объективного сравнения я не видел, не видел чтобы кому-то это удалось или кто-то ставил себе эту цель. Но мне кажется, что из общих соображений масштабы должны быть несопоставимыми, потому что белые таких террористических актов стыдились, они пытались их масштабы приуменьшить или отрицали их, пытались их скрыть. В то время как у большевиков это была идеологическая программа, концепция террора входила в доктрину именно массового террора, который, как тогда говорилось, против "кулаков". И деревня тогда называлась термином "кулаки". Такое снятие психологического сопротивления всегда играет громадную роль, поэтому я думаю, что вряд ли эти действия сопоставимы. Существенно то, как развивалась история, а история развивалась в результате того, что победили большевики, поэтому существенным, историческим фактором является отношение большевиков и деревни. По этой причине я о них и буду говорить. Характер большевистской продразверстки можно характеризовать конкретными случаями. Например, в Борисо-Глебской области ее осуществлял гражданин Маголин. Приходя в деревню с отрядом, он говорил: "Я вам, мерзавцам, принес смерть, смотрите, у каждого моего красноармейца по сто двадцать свинцовых смертей для вас, негодяев". Или, например, была издана директива о расказачивании. Издана она была Оргбюро, наравне с Политбюро, одним из центральных, высших органов большевистской партии. И например, там говорилось: "Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно". Или в переписке Свердлова, который был главой государства и в каком-то смысле партии, единственным секретарем партии с Френкелем (Френкель был членом Донбюро, главой Донбюро был Сырцов, но переписка Свердлова в основном происходила с Френкелем, по-видимому, это какое-то доверенное лицо Свердлова). И вот там не раз ставится вопрос о трудной задаче уничтожения казачества как сословия. И множество такого типа примеров, показывающих, что это было столкновение цивилизаций, которые чувствовали свою несовместимость. С одной стороны, это была по существу западная цивилизация, которая включала в себя и марксизм как одно из разветвлений. Это идея представления об обществе как о машине. С другой стороны была крестьянская цивилизация. Особенность ее заключалась в том, что крестьянин в процессе своего труда сам решал на каком клочке своей земли, когда и что он начинает сеять, когда он начинает жать, когда свозить. Его труд был творческим, в том же смысле как творческий труд поэта или математика. Но с той разницей, что крестьянский труд -единственная форма труда, когда он носит творческий характер и в то же время является массовым, может относиться к большой части населения, а не быть уделом некоторых избранных. Сейчас, в последнее десятилетие, крестьянство вызывает все больший интерес, особая его роль осознается, возникла даже некая область знания под названием "крестьяноведение". Например, выяснилось, что крестьянство не связано с какой-то исторической эпохой, "формацией", феодализмом или античностью. Это форма существования людей, которая наблюдается в течении тысячелетий, типа семьи скорее. Эти две принципиально разные цивилизации, два похода к жизни оказались не совместимыми. Хотя формальной причиной была именно продразверстка и другие меры. Но это шла борьба на истребление, как Ленин и говорил: "Кто кого?" Шла борьба на уничтожение крестьянства как класса, и возникло множество, тысячи крестьянских восстаний, в течение трех лет охватывающих Россию. От Украины до Сибири. По существу некая Крестьянская война. Инструкции, которые давались, например, Лениным они были такого сорта: "беспощадное подавление", "действуйте беспощадно", "берите заложников и расстреливайте их", "при обнаружении оружия расстрел вместе со всей семьей", "заключить всех мужчин от семнадцати до пятидесяти лет в концентрационные лагеря" и т.д. В одном случае собрали 80 заложников и потребовали, чтобы они выдали родственников повстанцев (это было в период антоновского восстания), за отказ всех немедленно расстреляли. Потом взяли еще вторую порцию, те, как говорится в донесении, "без принуждения все сказали". Пошли в другую деревню, там уже знали о происшедшем. И как говорится в сводке население само пошло навстречу. Один старик привел даже своего сына со словами: "Нате еще одного бандита". Т.е. это была борьба с чувством взаимного антагонизма, несовместимости жизни на одной земле и необходимости гражданской войны. Для войны с белыми это было скорее пагубно. Например, "декрет о расказачивании" проводился в жизнь и вызвал так называемое Верхнедонское или Вешенское восстание, в "Тихом Доне" оно описано. В руки восставших попал даже этот документ, инструкции о расказачивании. И распространялся как их агитационный материал. В результате восстание развалило весь южный фронт большевиков и открыло путь Деникину почти до самой Москвы, он взял уже Курск и подходил к Туле. Все это не только не было вызвано необходимостью военной, но и прямо ей даже противоречило, как бы чисто идейное действие. Никогда за всю историю этих их восстаний крестьянам не удавалось мобилизовать хоть приблизительно столько же сил, сколько мог выставить против них центр. Против них выставлялась и артиллерия, и бронепоезда, и броневики, и удушающие газы. Но в целом, они все же устояли, хотя, по-видимому, с колоссальными жертвами. Это на сколько я знаю, во всей истории единственный случай, когда Крестьянская война не была подавлена. И Пугачевское восстание, и знаменитая крестьянская война в Германии в XVI веке, и Жакерия во Франции, восстание Уота Тайлера в Англии, все они, в конце концов, были подавлены. А здесь, ну конечно, нельзя сказать, что крестьяне победили, в том смысле, что они поставили свое правительство, у них и не было механизма такого рода, и не было четко сформулированной идеологии. Но они "отбились", Ленин, который писал в 1918 году, что мы, "скорее все ляжем костьми", чем разрешим свободную продажу хлеба, в 1921 году, уже зафиксировал, что "продолжение этой политики, означало бы крах советской власти и диктатуры пролетариата". И была введена политика нэпа, которая и содержала ряд уступок, как раз требованиям крестьянских восстаний. Нэп продолжался с 1921 по 1929 год, в это время деревня спокойно жила своим индивидуальным семейно-трудовым хозяйством. Но партия как раз в это время бурлила, почти каждый год происходили съезды. И на каждом съезде возникала новая оппозиция. Позиции отдельных людей менялись, например на 13 съезде оппозицию возглавлял Троцкий, а громил эту оппозицию Зиновьев. На 14 съезде уже Зиновьев и Каменев возглавляли оппозицию и т.д. Но если посмотреть на тезисы, которые защищали эти оппозиционеры, то они очень похожи - это на самом деле единая идеология. В основе ее лежит требование усиленной индустриализации за счет деревни. Троцкий назвал ее "сверхиндустриализацией". Была сформулирована такая концепция, что капитализм возник за счет колоний ("первоначальное накопление" по Марксу), а социализм должен строиться, когда место колоний, будет играть деревня. И называлось "социалистическое первоначальное накопление". При этом предполагалось подавление сопротивления деревни. Это формулировалось как усиление борьбы против "кулака". Утверждалось, что для такого переворота, изменения политики, нужна и смена руководящих кадров. В частности, за счет привлечения более молодых руководителей. Эта цельная концепция передавалась от одной оппозиции к другой, из рук в руки. И такое постоянное выдвижение одних и те же по духу требований показывало, что у активной части партии просто не было другой программы. Т.е. программы разных оппозиций и были разными постепенно уточнявшимися и конкретизировавшиеся, вариантами единственной программы, которая была у партии. Собственно у активной части партии, тех людей, которые заседали на съездах, выбирали этих делегатов, заседали на разных партконференциях и т.д. Это было требованием возврата к политике гражданской войны, а по существу к основным принципам социализма и марксизма, даже и в "Коммунистическом манифесте" сформулированных. С введением нэпа партия смирилась с большим трудом, тогда был распространен лозунг "За что боролись?!". Разочарование вызвало целую волну самоубийств, в том числе и среди руководящих деятелей партии. И вот теперь партия требовала реванша за уступку в Крестьянской войне. Верхушка партии сначала достаточно настороженно относилась к таким требованиям, помня уроки Крестьянской войны и заветы Ленина, но постепенно часть этой верхушки, включая Сталина, осознала, что это единственная программа, на базе которой можно партию сплотить. Тогда эта группа, и в частности Сталин, стала во главе преобразований, осуществляющих волю партии. Но как же понять, что происходило на этих бурных съездах, тринадцатом, четырнадцатом, пятнадцатом? Была ли это тривиальная борьба отдельных личностей за власть? Я думаю, что их можно характеризовать так, что партия искала своего лидера. Лидера, который сможет лучше других сформулировать ощущаемую всеми ими тенденцию и реальнее провести ее в жизнь. Пользуясь современной терминологией, был поиск лидера на "конкурсной основе". В этой борьбе оппозиций и определялся кто же в конце концов сможет таким лидером стать. Правда, в условия конкурса входило, что проигравший платит головой. Но такова была тогда жизнь. Борясь с оппозицией, Сталин (когда еще боролся с оппозицией) обвинял ее в том, что "она хочет устроить революцию в партии", "внести классовую борьбу в деревню", "провести раскулачивание и начать гражданскую войну". Позже он, практически этими словами характеризовал свою собственную позицию. Но, здесь, по-моему, нет, основания для нахождения какого-то коварства или двуличия у Сталина. Сначала он опасался очень резких изменений, считал, что они не реальны, у него есть одно такое высказывание: "Мы бы провалились, если бы тогда пошли на поводу у оппозиционных деятелей". Потом понял, что реализоваться он может только через одну силу, через партию, с которой он с молодости был связан, а партия может двигаться только в одном направлении, а у нее есть только одна программа. И он эту программу и возглавил. То, что говорил Троцкий: "Правым можно быть только с партией". И Сталин это понял. Собственно такова обычная позиция политиков, и мы все с вами тоже это пережили. Когда у нас происходил крах коммунистического режима и начинались реформы, в конце 80-х - начале 90-х годов, то если бы существовала какая-то мощная сила, выступавшая за сохранение государства, за сохранение экономики, то, возможно, что какие-то руководители государства опирались бы на нее. И ее бы тенденции осуществляли. Но вместо этого оказалось, что существуют другие очень мощные силы, заинтересованные в распаде страны, в растаскивании экономики. И тогдашняя верхушка примкнула к этим силам. Такой принцип функционирования политической системы всегда существует и нужно об этом помнить. Вернемся к нашей истории. Коллективизация и раскулачивание были грандиозной катастрофой для деревни. Погибли миллионы людей. Они были высланы в Сибирь, в тайгу, часть заключены в лагеря. В 1942 году, во время Сталинградской битвы, Сталин беседуя с Черчиллем, сказал, что сравнительно с войной коллективизация была "чудовищна". Т.е. более страшна. Число "кулаков" он определил как 10 миллионов, так Черчиллю руками и показал. А на вопрос об их судьбе, сказал, что большая часть их оказалась непопулярной, и была убита своими батраками. "Колхоз" был несравненно более мощным средством для выдавливания всего хлеба из деревни, даже если деревня при этом обрекалась на голод. Ну и голод действительно возник в 1933 году. Историки, сейчас занимающиеся этим, не в состоянии оценить масштабы жертв голода. По крайней мере, население за несколько лет уменьшилось на 7 млн. человек, хотя рождаемость была тогда высокая. Однако еще важнее то, что был разрушен уклад, которым деревня жила веками. Колхозники уже не были крестьянами, колхоз был государственным предприятием, он имел план, включавший дату посевной, что именно сеять, сколько и когда сдавать государству. И невыполнение плана по хлебозаготовкам или по количеству трудодней уголовно каралось. В 1933 году были введены по всей стране паспорта, колхозники их не получили. Они не имели права свободно выехать из своей деревни. Колхоз мог быть одним распоряжением из центра превращен в совхоз и т.д. Коллективизация была полной победой социалистической идеи над деревней. Крестьяне частично погибли физически в ее процессе, частично бежали на стройки, где у человека не спрашивали наличия паспорта, частично набирались туда официально, был такой "спецнабор", а часть осталась в деревне, превратившись в сельскохозяйственных пролетариев. Именно в этом столкновении идей, в победе одной идеи над другой, и содержится роковой смысл центрального явления нашей истории ХХ века - коллективизации, которую поэтому правильно называют "великим переломом". И крестьянский поэт Клюев, о ней написал вот такое впечатление, как бы голос деревни: "К нам вести горькие пришли, что больше нет родной земли". Официально коллективизация обосновывалась как необходимая мера для индустриализации. И я хочу этот тезис обсудить. В данном случае это очень существенно. Мне кажется, факты сейчас этого не подтверждают. Индустриализация быстрыми темпами шла, начиная с середины 20-х годов. Был очень сильно превзойден уровень довоенной продукции, на одну четверть и на одну треть в тяжелой промышленности. Начали строиться Днепрогэс, Керченский металлургический завод, Сталинградский, Кузнецкий комбинаты, и многие другие. В этом же духе был спланирован и первый пятилетний план с 1928 по 1932 год. Он не предполагал массовой коллективизации, но предполагал очень быстрые темпы развития экономики, особенно тяжелой промышленности. И большинство современных историков сходятся к тому, что цифры его задания были реальными, выполнимыми. Но начиная с 1929 года началась гонка перевыполнения планов, начавшаяся со знаменитого лозунга "Пятилетку в четыре года!". Она вызвала дисбаланс различных частей экономики и в результате резкий ее спад. Почти все задания первого пятилетнего плана не были выполнены. Дальше второй и третий пятилетний план: их задания были меньше, но и они шли волнообразно, со спадами и небольшими подъемами. Вот конкретный пример: по первому пятилетнему плану выплавка чугуна была запланирована в 10 млн. тонн, потом Политбюро категорически потребовало от Совета народных комиссаров увеличить до 17 млн. тонн. В результате к концу пятилетки было выплавлено реально 6,2 млн. тонн. В 1937,1938,1939 годах выплавка чугуна то увеличивалась в год на один процент, то увеличивалась на долю процента, то на такую же долю уменьшалось. Фактически это была уже стагнация. Но зато победили идеи "Коммунистического манифеста", и те идеи, которыми жила революция. Объективный факт, что это было не вынужденная какими-то жизненными условиями политика, а чисто идеологически обусловленное действие. Более того, это была победа основного принципа западной цивилизации: уничтожение крестьянства, и построение на его основе индустриального общества. С тем различием, что, например, в Англии раскрестьянивание заняло около двухсот лет, а у нас - около пяти лет, поэтому весь процесс был несравненно драматичней. Но в тоже время есть некоторые поразительные параллели в деталях. Например, в Англии был принят закон по которому карался даже ребенок виселицей за кражу булки. У нас был принят закон, так называемый "семь восьмых", от 7 августа 1932 года, по которому хищение социалистической собственности каралось расстрелом, и только в особых смягчающих обстоятельствах можно было заменить его 10 годами заключения. А в народе он был назван "законом о колосках", закон был направлен против того, что женщины, в основном, ходили по полю и срезали оставшиеся несжатыми колоски для того, чтобы накормить детей. Интересно, что в собрании сочинений Сталина, изданном уже в конце его жизни и под его явным присмотром, есть такая сводка основных действий его жизни. И написано, что такого-то числа он написал этот закон, хотя формально он за него и не нес ответственности. Закон провозглашался ВЦИКом и Советом народных комиссаров. По-видимому, это считалось, основным принципиально важным действием. В принципе, в этот момент, около 1930 года Россия и приняла путь развития западной цивилизации, начавшейся в Англии, потом захватившей и Западную Европу, и Америку. Это ясно понимали и тогдашние руководители СССР. О чем говорит и господствовавший лозунг того времени: "Догнать и перегнать!". Все время подсчитывали, на сколько лет мы отстали: на десять, на пятьдесят, сколько лет у нас есть, чтобы догнать. Вот это тенденция движения по одному пути, по которому мы должны догнать, она тогда господствовала в идеологии. Я помню, что когда был подростком меня поражала эта противоречивость: зачем перегонять какой-то строй, который по этой же самой концепции летит в пропасть. На это была ориентирована вся идеология, но последствия для России были трагическими, она приняла чужой путь развития, отказавшись от поисков своего. Но в культурной, духовной области догнать вообще невозможно, тот кто впереди всегда идейно сильней - это и есть самый трагический аспект "Великого перелома". Россию столкнули на чужой путь, а русский народ в некотором смысле "идеологический", мы можем жить, понимая, что жизнь наша идет к какой-то цели. А вот перегнать кого-то, таким смысл жизни быть, конечно, не может. Когда Россия была поставлена в положение "догоняющего", она тем самым признала отказ от поиска своего пути. И тем самым признала себя "отстающей", а западные страны "передовыми", автоматически из этого следует. Это была духовная капитуляция перед Западом, перед всей западной цивилизацией. Потеря своей духовной независимости. И из этого потом вытекала, хотя конечно, с задержкой в несколько десятилетий, потеря независимости экономической, и своего положения в мире, которое мы пережили в последние десятилетия. В государственном, геополитическом и экономическом отношении то, что произошло в 30-е годы, предопределило ту катастрофу, которая происходила в 90-е. Конечно, это не могло полностью уничтожить тысячелетнюю традицию, которая продолжала и продолжает жить до сих пор. И вот как этот кризис может развиваться дальше, какие другие факторы здесь еще могут действовать, об этом я попытаюсь рассказать в следующей, последней лекции.
ЧАСТЬ 3
Идеология заключается в том, что общество может быть построено по принципу машины. Для кого это действительно привлекательно, кроме машинистов, которые будут этой машиной управлять? С другой стороны, эта идеология дополнялась, поддерживалась более широкой концепцией того, что мир весь устроен, как некая машина. И благодаря этому знающие устройство этой машины могут править миром. Это была психология почти полубогов, но имеющая некую оговорку, которая была связана с ее действием. Для того чтобы ее сделать действенной, люди, исповедующие ее, должны выступать не индивидуально, а слившись в некий новый "сверхъорганизм", в партию, - отдав себя ей, пожертвовав ей своей индивидуальностью, воспринимая себя как мелкую клеточку в новом организме этой партии. Я цитировал чрезвычайно проникновенное изложение этих взглядов Пятаковым. С этой точки зрения понятно, что эта идеология действительно могла и среди властвующего класса иметь успех, но только в критический момент, в момент опасности, когда стояла на карте жизнь и всего этого слоя, и всей системы, и каждого из них в отдельности. Тогда они были готовы идти на все эти жертвы. Но когда власть сделалась более устойчивой и стало казаться, что жизнь и сама будет дальше так катиться, то охота к жертвам как-то постепенно испарилась. На власть они были вполне согласны, а вот на жертвы ради власти становились все менее и менее готовыми. Второй момент заключается в элитарности этой системы, - в том, что она апеллирует к правящему классу, и в результате она не встречает поддержки более широкой части народа. И это, как мне кажется, было ярко продемонстрировано на наших глазах почти последним действием этой власти, уже гибнущей, - так называемым эпизодом ГКЧП, 91 года. Тогда был образован ГКЧП, и произошло противостояние с одной стороны Ельцина - с другой стороны - ГКЧП. Сторонники Ельцина собрались в Доме Союзов, который они по своим проамериканским симпатиям назвали Белым Домом. И туда сбежалось сколько-то народу, - как говорилось, на защиту Белого Дома. Я не знаю социального состава этих людей. Что это были за люди? Что их туда привело? Угрожало ли реально что-то этому Белому Дому, и нужно ли было что-то там защищать? Но, факт безусловный, что туда какое-то число людей сбежалось. А на поддержку ГКЧП не выступил ни один человек. Это тоже является потрясающим фактом. Хотя в принципе симпатии тогда можно было мобилизовать, потому что очень широко уже было распространено чувство, что в стране разрушаются какие-то основы ее существования, она катится в какой-то провал. И ведь в руках у ГКЧП была такая колоссальная сила, как средства информации, включая телевидение. Но никакого обращения к народу, никакого призыва к поддержке не было. Человек, который хотел бы поддержать ГКЧП не знал бы, что ему реально нужно делать. Никакого центра, вроде Белого Дома, не существовало. По-видимому, с точки зрения этой элитарной, обкомовской, номенклатурной идеологии, призыв к поддержке широких масс было бы нарушением каких-то основных принципов соответствующего мировоззрения. Это было бы в системе этих взглядов чем-то вроде кощунства. И эти люди предпочли погибнуть, но не совершить этого ужасного поступка - выпустить народ в качестве действующего лица на арену истории. Это был последний период драмы ХХ века, но начиная с его первого кризиса 17 года это был сложный путь, который для власти состоял и из неожиданных побед, и из поражений, отступлений; но в целом сейчас видно, что он выстраивается в некоторую систему, при всех поворотах, которые приходилось делать, идя навстречу жизненным обстоятельствам. И в результате мы видим, к чему он привел, - к подчинению России принципам западной цивилизации. И даже, как я уже не раз говорил, именно эта тенденция многократно проявлялась. Во всем процессе. Например, возьмем внедрение лозунгов "Догнать" Догнать можно только того, кого считаешь своим лидером, с которым стремишься сравняться. И хотя словесное оформление, конечно, было совершенно другим, речь шла об уничтожении капитализма, о победе пролетарской революции, об уничтожении классов и т.д., но реально-то происходило уничтожение тех факторов жизни, которые препятствовали внедрению стиля западной цивилизации в России. По существу, уничтожалась русская традиция: Православие, монархия, дворянство, более крепкое крестьянство, а потом вообще семейно-трудовое крестьянское хозяйство. И как это ни парадоксально, но строй, который выступал как бы с одной идеологической системой, привел к реализации совсем другой. Однако это никакое не исключение, такие ситуации встречаются в истории не раз. В качестве ближайшего примера можно указать на возникновение именно западноевропейского капитализма, который развился в результате громадного переворота в Европе - реформации, в ходе двух столетий - сначала в шестнадцатом веке в Германии и во Франции. Потом был XVII век - Тридцатилетняя война в Германии, Английская революция. Сама реформация никаких капиталистических лозунгов не выдвигала. То основное, к чему были направлены тогда мысли людей - это была идея спасения человеческой души. Основная идея Лютера заключалась в том, что в результате падения Адама человек стал так греховен, что помочь ему не могут никакие его добрые дела. Только вера может дать ему это спасение, вера в благость Бога. Конечно, такая точка зрения, казалось бы, отвращала человека от всех конкретных, реальных действий, от того, что составляет как бы ядро капиталистического промышленного общества. Но тем не менее, реформация разрушала традиционное средневековое общество, которое сложилось в Европе. И тем самым она действительно прокладывала путь капитализму, хотя были и другие, более тесные идейные параллели, которые были вскрыты только Максом Вебером. И так же было и в России: в результате всего этого периода были сломаны те препятствия, которые в течение трехсот, четырехсот лет не давали возможности Западу подчинить Россию своим идеалам, своей идеологии. Вот Индию, Китай подчинили, а Россия не подчинялась. Только в результате такого сложного, обходного пути это стало возможным. Но это можно и конкретно себе представить, если взять период перед Первой мировой войной, перед революцией. Россия состояла из 16-ти миллионов мелких крестьянских хозяйств. Как могло их ухватить в свои щупальца капиталистическое общество? Нужно было, чтобы крестьянское население сократилось раза в три, чтобы оно было выброшено на стройки, сгруппировано на больших заводах, вокруг больших предприятий. Тогда, как мы видим в наши дни, появилась возможность приватизации этих предприятий и капитализации экономики. А сейчас уже речь идет о продаже и приватизации земли, т.е. основы самого крестьянского хозяйства.
СУДЬБЫ ГОРОДА И ДЕРЕВНИ
Можно ли сказать, что произошедший переворот показывает, что это был неверный, ошибочный путь, что в конце концов все пришло к тому же самому? Что нечего было мудрить и других путей искать? Т.е. вопрос заключается в том, был ли этот путь заведомо обречен на поражение? Мне кажется, что тут мы видим еще более драматическую картину. Россия, особенно в ХХ веке, оказалась эпицентром столкновения совершенно разных линий развития человечества. Одна линия была представлена западной цивилизацией, мы ее выше подробнее характеризовали. Конечно, такой путь прямо противоположен духу земледельца, он требует отрыва от земли и вытеснения сельского хозяйства в качестве третьестепенного и невлиятельного фактора жизни. А вот другой, противостоящий ему путь - это путь общества, которое в своей большей части является земледельческим, а в какой-то части - городским. Города как бы вкраплены в земледельческое население и являются центрами его культуры. Один из крупнейших экономистов ХХ века, исследовавший в частности, экономику сельского хозяйства, Кондратьев, называл это "аграрно-индустриальным типом развития". Этот тип прямо противоположен тому типу развития, который реализуется в западном капиталистическом обществе. Возьмем, например, быть может, самое яркое явление человеческой истории -то, что называют "греческим чудом", когда буквально в течение одного или двух веков появилось изумительное греческое искусство, греческая наука, новые формы жизни, новые формы общества. Для кого же писались драмы Эсхила, Софокла, Еврипида, комедии Аристофана? Для кого строился Акрополь? Для кого на улицах Афин воздвигались статуи Праксителя? Наиболее конкретно это описано в комедии, и в ней мы очень ясно видим, что когда представлялась какая-нибудь трагедия Эсхила или Софокла, - а представлялась она к празднику, посвященному богу Дионису, - то амфитеатр, который до сих пор сохранился, заполняли мужички, пришедшие по этому случаю в город из окружающих Афины деревень. И Народное собрание, которое решало судьбы страны, - это тоже были те же самые крестьяне, собравшиеся в город из соседних деревень. Эти два совершенно противоположных по духу пути развития столкнулись. Возникает вопрос: второй путь, связанный с земледелием, с землей, с непосредственным единством человека с миром, мог ли в принципе продолжать свое развитие? Может, он уже исчерпал себя? Такие точки зрения и высказывались. Например, таково постановление Первого Интернационала от 1869 года, где очень четко сказано, что "мелкое крестьянское хозяйство наукой, капитализмом и самой жизнью приговорено к исчезновению, без права на апелляцию и снисхождение". Но верно ли это? Или это есть некий пропагандистский лозунг, который используется в борьбе, когда противника стараются победить психологически, доказав, что его дело обречено? По крайней мере, можно указать на один проект развития современной жизни на основе крестьянско-городского хозяйства. Этот проект был очень глубоко разработан целыми поколениями ученых и практических деятелей и в значительной мере воплощен в жизнь у нас в России. Я о нем вскользь упоминал, он был связан с идеей кооперации. Это целое море очень глубоких идей, конкретных исследований, исследования отдельных географических областей, отдельных областей хозяйства. И началось это течение с начала ХХ века, хотя предшественником его можно считать даже и Менделеева, который высказывал аналогичные мысли. Один из его создателей Чупров говорил, что, по его мнению, кооперация для земледелия имеет примерно такое же значение, как техника для промышленности: она таким же образом в десятки, сотни раз увеличивает интенсивность этой деятельности. Но это не было предтечей идеи колхозов, т.к. вся эта система взглядов не затрагивала самого производства и не меняла характера труда. Сформулировать последовательную и наиболее полную концепцию, по-видимому, было делом Чаянова Александра Васильевича. Сейчас я изложу вкратце эту теорию. Чаянов был ученым колоссального трудолюбия и таланта, написавшим большое количество книг и статей. Но в то же время он обладал замечательным литературным слогом, и поэтому я разрешу себе, привести из него довольно длинную цитату: "Что, в самом деле, замечательного в том, что крестьянка, отдоив свою корову, чисто моет свой бидон и относит в нем молоко в соседнюю деревню, в молочное товарищество, или в том, что сычевский крестьянин-льновод свое волокно вывез не на базар, а на приемный пункт своего кооператива? На самом деле эта крестьянка со своим ничтожным бидоном молока соединяется с двумя миллионами таких же крестьянок и крестьян и образует свою кооперативную систему Маслоцентра, являющуюся крупнейшей в мире молочной фирмой. А сычевский льновод, обладающий, уже достаточной кооперативной выдержкой, является частицей кооперативной системы Льноцентра, являющегося одним из крупнейших факторов, слагающихся мировой рынок льна". В других местах Чаянов подчеркивает особую ценность фактора крестьянской жизни, связанности ее с индивидуальным творчеством крестьянина и связи ее с землей. Например, он говорит, что "деятельность сельского хозяина настолько индивидуальна и носит настолько индивидуальный местный характер, что никакая руководящая извне воля не сможет вести хозяйства". Иными словами, работник может эффективно вести хозяйство только в одном случае - если он родился и вырос на этой земле. Можно этому противопоставить точку зрения Зомбарта на капиталистическое хозяйство, о котором он говорит, что для капиталистического производства наиболее пригоден именно переселенец, не связанный со страной, - тот, для кого эта страна является не родной землей, а "недвижимостью". Зомбарт приводит ряд примеров. Идеальным примером, конечно, являются Соединенные Штаты но так же та колоссальная роль, которую в капиталистическом развитии Германии играли переселившиеся туда из Франции протестанты, гугеноты, или евреи в ряде стран. Если перейти на более конкретный, прозаический язык, то концепция Чаянова заключается в следующем. Он берет то, что называется трудовым планом сельского хозяйства, и разбивает его на определенные звенья. При этом он выясняет, что есть ряд звеньев, вроде тех, которые он упоминает, которые могут быть с успехом кооперированы. После этого, в результате большого количества частных исследований, собирания громадного количества фактов, он строит так называемую теорию "дифференциальных оптимумов". Это означает, что для каждого звена производства, например, сбивания молока или получения кредитов, он выясняет, сколько хозяйств нужно объединить вместе в этой деятельности, чтобы она была наиболее эффективна. При малом их числе она еще недостаточно эффективна, при большом она становится слишком громоздкой и т.д. И он выясняет, что разброс здесь колоссальный, поэтому эффективность кооперации может быть достигнута только за счет того, что деревня покрыта сетью кооперативов и каждый крестьянин состоит во множестве кооперативов. Это он называет "горизонтальной кооперацией". Если же некоторые группы крестьян объединят всю свою деятельность во всех областях, то в каждом отдельном звене этот оптимум, как правило, будет нарушен и система перестанет быть эффективной. Яркий пример этого дает колхоз. Концепция эта была разработана и до революции. Во время военного коммунизма для деятелей этого направления жизнь была сложна. А во время НЭПа опять возник период "мирного сосуществования", мирного взаимодействия с властью, когда эти люди могли писать, публиковаться и организовывать кооперативы. Эта система была изложена в множестве статей, книг и конкретных исследованиях в конкретных географических или хозяйственных областях. Я хочу обратить ваше внимание на одно ее изложение, по-моему, очень ярко передающее ее дух. Это полуфантастическое сочинение Чаянова, которое называется "Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии". По форме это действительно фантастическое произведение: из того времени, когда оно написано (1921 год), герой загадочным путем переносится для него - в будущее, а для нас - в прошлое: в 1984 год и попадает в удивительную для него в страну, Россию того времени. Некий его спутник показывает ему эту страну и объясняет ее особенности. И вот, что он ему говорит: что был принят закон, ограничивающий размеры городов, так что сейчас не существует городов с населением больше ста тысяч. "Если хотите, городов у нас нет. Есть место приложения узла социальных связей". Вот прямо как античные Афины. "В основе нашего хозяйственного строя лежит индивидуальное крестьянское хозяйство. Мы считаем его совершеннейшим типом хозяйственной деятельности. В нем человек приходит в соприкосновение со всеми силами космоса и создает новые формы бытия. Каждый работник-творец, каждое проявление его индивидуальности - искусство труда". Дальше тот же спутник рассказывает кое-что об их истории. "В социалистический период нашей истории крестьянское хозяйство почитали за нечто низшее. Социализм был зачат как антитеза капитализму. Рожденный в застенках германской капиталистической фабрики, выношенный психологией измученного подневольной работой пролетария, он мог мыслить новый строй только как отражение строя, окружающего его. Будучи наемником, рабочий, строя свою идеологию, ввел наемничество как "символ веры" будущего строя. Для нас же совершенно ясно, что с социальной точки зрения промышленный капитализм есть не более чем болезненный припадок, поразивший обрабатывающую промышленность в силу особенности ее природы, а вовсе не этап в развитии всего народного хозяйства". Мне кажется, что здесь чрезвычайно много глубоких наблюдений и мыслей. Совершенно, конечно, правильно замечание о том, что социализм не является диаметральной противоположностью капитализма, а является его отражением - тем, что капитализм видит, глядя в зеркало. Во-вторых, верно то, что западное капиталистическое общество, включая и его социалистическое отражение, есть какой-то болезненный этап в развитии человечества, связанный, может быть, с потерей веры в Бога, с утратой чувства красоты мира и со стремлением построить жизнь в каких-то изолированных от всего мира формах, которые в принципе не могут быть осуществлены и приходят в противоречие с самым фактом жизни. Эта система кооперации была разработана и даже в какой-то мере внедрялась в жизнь. Было несколько миллионов такого типа кооперативов в нэповской России и 10 - 20 миллионов кооперативов дореволюционных. Но все это развитие было, конечно, прервано коллективизацией 30 года. Все крупнейшие деятели, включая и Чаянова были арестованы одновременно в 1930 году. Они были осуждены на десять лет тюрьмы, но в 1937 или 1938 году они были все, за одним или двумя исключениями, расстреляны. И Чаянов тоже был расстрелян. Насколько я знаю, сейчас эта система привлекает большое внимание и используется в Индии и в Китае. В Китае, например, в дискуссиях по организации крестьянского хозяйства ссылки на работы Чаянова встречаются очень часто. То, что я изложил, я вовсе не излагал как некий план, который человечество теперь может использовать. Конечно, этот план был создан для своего времени, и он пригоден только для него. Я его изложил как модель возможных вариантов, как пример многообразия путей, среди которых человечество должно выбирать. И тогда, конечно, шанс на реализацию именно этого пути, мне кажется, был минимальным. Потому что реальной физической силы, на которую при этом могли опереться, не было. Хотя в сводках ГПУ того времени постоянно с тревогой говорится, что среди крестьян распространены разговоры о создании, как тогда говорилось, "крестсоветов", т.е. некой крестьянской организации, но это были только тенденции, которые еще никак не реализовались. При некотором очень специфическом раскладе событий, может быть, маленький шанс реализации этой системы был, но она тем не менее не реализовалась. Она была подкреплена чрезвычайно сильным интеллектуальным и духовным фундаментом очень глубоких исследований, которые и до сих пор в экономике играют большую роль. Например, другой столь же значительный представитель этого направления - это Кондратьев. Он руководил институтом, который занимался изучением связей планирования индивидуального хозяйства и рынка. Он обнаружил, в частности, некоторые периодичности в истории экономики, примерно пятидесятилетние, которые он назвал "длинными волнами"; сейчас они являются общепризнанным экономическим фактом и фигурируют под названием "циклов Кондратьева". Но не было политика этого направления, хотя бы сравнимого с масштабом Кондратьева или Чаянова. Тут, мне кажется, проявляется то существенное обстоятельство, что в критические моменты истории наиболее яростная борьба обычно происходит между двумя путями развития, которые на проверку оказываются не так уж далекими друг от друга. Но всем под большим, колоссальным давлением внушается, что выбор существует только между ними: или - или. Так несколько лет назад на всех экранах телевизоров раздавался вопль: "Выбирай или проиграешь!" Всегда именно такой призыв и бывает. И истинная интеллектуальная смелость требуется как раз для отказа от этого навязываемого выбора. В этом смысле концепция "аграрников", которую развивал Чаянов, к которой примыкал Кондратьев и многие другие, была примером глубокого интеллектуально-революционного мышления, в то время как политика, принятая партией, оказалась более стандартной, поскольку использовала путь, уже пройденный на Западе. И в целом этот путь в конечном итоге приводил Россию к тем же самым системам ценностей западной идеологии. Это был как бы некий обходный путь, который сейчас завершился. Леса все сняты, и сейчас уже все видно как на ладони. И какой же в результате может быть подведен итог?
ЗАПАД В XXI ВЕКЕ
Мне кажется, что это не так. И есть ряд факторов, которые этому противоречат. Ряд конкретных обстоятельств, признаков указывает на то, что западная цивилизация вступила в состояние очень глубокого кризиса, и не видно, чтобы у нее были шансы из него выйти. Собственно говоря, это и была точка зрения Данилевского, который утверждал, что данный культурно-исторический тип находится в состоянии упадка, и близится его разложение. Эта же точка зрения независимо от Данилевского была высказана Шпенглером в книге "Закат Европы". Книга была написана в 1918 году, как раз когда Германия потерпела трагическое для нее поражение. Поэтому эта атмосфера заката, как бы "гибели богов", в ней выражена очень выпукло, это чрезвычайно яркая книга. То, что Данилевский называет "культурно-историческим типом", Шпенглер называл "культурой". Эпоху же упадка "культуры" он именует "цивилизацией". "Цивилизация, - говорит он, - это есть завершение, она следует за культурой, как смерть за жизнью". "Она - неотвратимый конец". Вот ее признаки: "Вместо мира - город, отдельный пункт, в котором сосредотачивается вся жизнь обширных областей, тогда как все остальное засыхает". На арену истории выходит "обитатель больших городов, лишенный традиций, выступающий бесформенной текучей массой, неверующий, бесплодный, с глубокой антипатией к крестьянству". "Мировой город означает космополитизм вместо Родины". Он населен не народом, а массой. Духовную жизнь заменяет культ зрелищ и спортивных состязаний. Типический знак конца - это империализм. Возникает идея мирового господства, но она есть не проявление собственной силы, а использование слабости других. Империализм - это агрессивное отношение к тем, кто слабее, в то время как в героический период войны ведутся с более сильным противником и выигрываются за счет большей жертвенности и духовного подъема. "Империализм есть неизбежная судьба Запада", - говорит Шпенглер. Он как будто просто рисует современную картину: например, Соединенные Штаты и их действия в Ираке или Сербии. Другой фактор: "Для западноевропейского человечества уже нечего ожидать великой живописи или музыки". Все силы угасающей культуры сосредотачиваются в одной сфере деятельности, в технике. И опять это сейчас совершенно точно воспроизводится в Соединенных Штатах. "Пора, уяснить себе, - говорит он, - что в XIX-ХХ века эту мнимую вершину прямолинейно прогрессирующей человеческой истории фактически можно отыскать в каждой клонящейся к концу культуре". "Через несколько столетий не будет больше западноевропейской культуры, не будет больше немцев, англичан и французов". Но хотя Шпенглер не называет даты, к которой его пророчество относится, оно было высказано со столь большой интенсивностью, что воспринималось как адресованное к какому-то ближайшему будущему; так всеми оно тогда и было воспринято. И когда в ближайшее десятилетие оно не реализовалось, то интерес к этой книге ослаб. Мне кажется, что он описывает очень реальную, яркую картину того развития, которое дальше происходило и сейчас происходит, но только с некоторым запаздыванием. Когда мы идем куда-то, дом нам кажется близким. Потом видишь, что идти надо дальше. Подходишь, видишь там болотце, нужно искать дорогу; потом речка, через нее брод надо поискать, потом крутой подъем, на которой долго подыматься. Идешь часа два-три. А дом-то - на том же месте, где вы его правильно увидели. И действительно, сейчас можно назвать целый ряд дополнительных факторов, указывающих на безусловные признаки упадка западной цивилизации. Прежде всего, надо отметать то, на что отчасти указывал и Шпенглер. Это угасание духовного творчества. Шпенглер говорит, что больше нечего ожидать великой живописи и музыки. Но не только Рафаэль и Моцарт, но и Сервантес, и Гете, и Шекспир, и Диккенс уже находятся в прошлом западной цивилизации. Западная цивилизация создала грандиозное здание науки, - прежде всего, естественной науки, в центре которой была физика, - связанное с видением колоссального масштаба. Может быть, для представителей других цивилизаций это видение вообще не будет видением, вообще не будет убедительным. Но для западной цивилизации это был выход в колоссальные просторы - от далеких галактик до мельчайших элементарных частиц. Это развитие науки было одним из крупнейших достижений западной цивилизации. Оно продолжалось еще и в ХХ веке. Все знают, если не по содержанию, то хотя бы по названию такие колоссальные новые области, которые действительно изменили характер человеческого представления о мире и о взаимодействии человека с миром. Это квантовая механика, теория относительности и генетика. Были выявлены материальные носители наследственности - гены, которые расположены линейно в хромосоме, и выяснен порядок их расположения. Эти области развивались в первой половине ХХ века, но во второй половине ХХ века уже никакого нового революционного переворота в науке не произошло. Сейчас очень любят говорить о величайших достижениях человечества, но что при этом упоминают? Компьютеры, спутники, - но это ни в коей мере не наука. Наука открывает законы природы. А техника - это использование уже известных законов природы. И в этом смысле современность только поддерживает точку зрения Шпенглера о том, что в период упадка угасающая цивилизация сосредотачивает все свои силы в одной области, именно - в технике. Я помню, как лет тридцать назад в Академии наук был отчетный доклад за какой-то период деятельности, и потом я докладчику сказал: "Вы не заметили, что в качестве главных достижений упомянули, что был построен колоссальный ускоритель и запущен спутник. Ведь это же достижения не науки, а техники!" А он воскликнул: "А вы, Игорь Ростиславович, разве не заметили, что это и есть новая эпоха, в которую мы вступили. Наука кончилась, законов природы не так уж много, они в основном открыты. Остается перед человечеством совершенно новая деятельность - свободное творчество, на основании известных законов природы". Итак, с разных точек зрения эта концепция конца науки, по-видимому, уже тогда осознавалась. Это первый признак, который я описал - угасание духовного творчества. Второй признак - это терроризм, причем терроризм не как проявление протеста угнетенных, не в нищих, ограбленных странах где-нибудь в Латинской Америке, - это было бы понятно, а в самых процветающих странах, например, в Германии. Я помню лет 12 назад в Германии я видел стены, сплошь исписанные лозунгами: "Да здравствует Красная армия!" А "Красной армией" называется банда Баадер-Майнхоф - террористическая организация, тогда свирепствовавшая. Членами этой банды были представители отнюдь не бедных слоев, - чуть ли не сын канцлера был замешан. Или сейчас в Соединенных Штатах все время происходят такие события: в школу приходит с винтовкой школьник младших классов, какой-нибудь восьмилетний малыш, начинает стрелять и шестью выстрелами убивает шесть своих соучеников. Бросается расследовать полиция, которую прежде всего поражает, откуда у ребенка такая меткость. Оказывается, есть объяснение: причина - в тех детских компьютерных играх, которые повсюду продаются. Все дети начиная с шести, пяти лет имеют такие игры, где есть нечто вроде пистолета. Его нужно нацелить на экран, если он нацелен в правильную точку и нажата какая-то кнопка, то на экране льется кровь, разлетается голова, мозги брызжут - полное удовольствие. И вот так они оттачивают свою меткость! При этом оказалось, что это настолько экономически выгодный способ обучения прицельной стрельбе, что полиция начала в массовом порядке закупать эти детские игры для того, чтобы на них обучать прицельной стрельбе полицейских. Или вот наркотики, влекущую за собой детскую преступность в таких масштабах, что рядовым явлением в американской школе является военизированная охрана и т.д. Это второй признак - терроризм, который носит характер протеста против всей этой жизни - не в ее самых тяжелых проявлениях, а в ее сущности. В-третьих, это тот факт, что такой громадный переворот всегда имеет нечто вроде репетиции. Вроде как наша революция 1917 года имела репетицией революцию 1905 года, которая, правда, полностью не развернулась, но все же были отработаны некоторые силы и приемы. Вот такая репетиция на Западе уже произошла. Это были кризисные явления, которые происходили в конце 1960-х и в 1970-е годы, когда беспорядками было захвачен весь Запад - Соединенные Штаты и Западная Европа. Это были беспорядки студенческие, волнения "цветных", т.е. негров в Америке в основном, протесты против войны во Вьетнаме и яростная озлобленность интеллигенции. Я сталкивался со своими американскими коллегами: они все были яростными врагами своего отечества. В то время возник термин, который у нас позже был в ходу во время, например, первой чеченской компании. Я тогда все время слышал, что Америка обладает имперскими амбициями и их надо сломить. Идеологи высказывали такую точку зрения, что у них началась революция, она происходит, но это будет новая революция, другого типа, чем раньше, которая коснется не одной какой-то области жизни, а многих - пяти. Будет пять революций, а именно: экономическая - уничтожение капитализма; политическая - уничтожение буржуазно-демократического строя; национальная -главным образом в Америке освобождение негров, создание нескольких независимых негритянских штатов на Юге; сексуальная, которая должна была уничтожить буржуазную семью, и "психоделическая", что означает переход к массовой культуре коллективного принятия наркотиков. Это объединялось, по-видимому, как явление того же духа, с рок-музыкой и имело целью уничтожить репрессивную буржуазную индивидуальность. Все это движение было направлено против культуры, искусства, против образования, против государства. И оно тогда пользовалось почти единодушной поддержкой средств информации, которые не только сообщали о нем, но и интенсифицировали его. Потому что они представляли, рупор даже не очень значительной группы, которая, попав в центр событий, имела возможность довести до очень широких масс свои лозунги, призывы. Это третий фактор. Четвертый - это размывание национальной основы государства. В большинстве западных государств уже образуется громадный слой населения, состоящий из жителей не только не основной национальности, но выходцев из стран совершенно другого типа культуры. Например, это турки в Германии или алжирцы и негры во Франции, или негры и латиноамериканцы в Америке, негры и пакистанцы в Англии и т.д. Они несут совершенно другой тип жизни, который разрушает тип жизни данной страны. Они сами, конечно, являются жертвой этой же западной цивилизации, они бегут из стран, жизнь в которых разрушена, которые эксплуатируются западными странами, но, массами собираясь в западных странах, они разрушают их тип жизни, национальные традиции. А так как западная цивилизация вообще по духу противоположна идее национальности, всему органичному, то она это поддерживает, и вся западная интеллигенция считает этот фактор таким, который нужно не только не регулировать, но и всячески стимулировать. Наконец, пятый фактор упадка - это то, что происходит с экономикой западной цивилизации. Западная цивилизация - "экономическая". Это очень остроумное наблюдение Зомбарта, что Маркс был прав, когда он говорил о экономической базе, над которой происходит некая духовная надстройка. Но прав он был исключительно в отношении к западной цивилизации, а вовсе не всего человечества, и это очень типично для западной цивилизации объявлять всеобщим человеческим явлением то, что происходит в рамках этой цивилизации. И поэтому очень важно посмотреть, что же там происходит в экономике. Центром экономики становится биржа, т.е. экономика принимает все более спекулятивный характер. В 1971 году уже доллар перестал быть обеспечен золотом. Выпуск денег производится некоей группой частных банков под названием Федеральный Резервный фонд. В 1979 году его председатель Поль Волькер провозгласил политику, которая называется "постиндустриальное общество". Ее продолжал его приемник на этом посту и теперешний председатель(до последних месяцев) Алан Гриншпан. Реальный смысл заключается в подавлении реальной экономики, в перекачивании все больших денег в спекулятивную экономику. Конкретно это делается при помощи очень резкого роста процента, который нужно платить, когда получается заем, вкладываемый в реальную экономику. В результате сейчас основная часть капиталов вращается в спекулятивной сфере. И эти капиталы в десятки раз, а некоторые уверяют, что и в сотни раз превышают те, которые действуют в реальной экономике. Такая политика дает совершенно искаженную картину экономической жизни. Например, по официальной статистике валовой внутренний продукт Соединенных Штатов за последние 30 лет увеличился в десять раз, но если рассчитывать это по так называемым "потребительским корзинам" (т.е. что получается в среднем на человека, для его нужд: питания, одежды, жилья и в самом широком смысле всего, для этого необходимого - энергии, образования, медицины, разных инфраструктур), то оказывается, что наоборот, происходит падение на 30 процентов. Это есть неучтенная разница между реальной и спекулятивной экономикой. Например, если бы проституция и торговля наркотиками были бы легализированы и соответствующие акции вращались на бирже, то, вероятно, еще в десяток раз увеличились бы обороты, и можно было бы сказать о еще большем процветании американской экономической жизни. Концепция "постиндустриального общества" есть логический итог развития всей западной цивилизации, которая началась с разрушения земледелия и построения индустриального общества на его костях. А пришла она, в конце концов к уничтожению вообще всякой реальной экономики. Сейчас группа финансистов Запада пишет: "Наши маги-финансисты превратили Америку с ее ценностями в гигантское казино, они сотворили бедствие". И этот термин "экономика казино" - совершенно стандартный и общеупотребительный для характеристики современной западной экономики. Иногда они используют термин "мыльный пузырь". Т.е. это спекулятивная экономика, которая лишь на несколько процентов, а может быть, на долю процента только обеспечена какой-то реально действующей экономикой. Это то, что в нашей жизни фигурировало и известно под названием "пирамиды". Как правило, все такие явления обречены на один и тот же конец - на финансовый крах. И один из западных экономистов пишет: "Мы находимся в стадии, напоминающей смертельно больного человека, когда дата смерти неизвестна, но факт ее приближения не вызывает никакого сомнения". А сейчас, даже за прошедший год, видны стандартные признаки экономического краха. Например, происходит резкое падение стоимости ценных бумаг, что другая страна, может быть, и перенесла бы, но для Запада это катастрофа. Потери за прошедший год оцениваются примерно в триллион долларов. Соединенные Штаты имеют совершенно астрономический дефицит бюджета на каждый год, в десятки раз превосходящий весь бюджет нашего государства. И отношение к нему совершенно фаталистическое, ни одна из партий, претендующих на власть, даже и не предлагает никаких путей его преодоления. Поддержка американской экономики осуществляется за счет искусственного вливания в нее денег со всего мира в невероятном количестве, примерно одного миллиарда долларов каждый день. И все это вместе уже сейчас вызывает лихорадку, резкие скачки цен на энергию и на горючее. Например, за последние месяцы в Калифорнии цены на горючее поднялись более чем в четыре раза. Это типичные предвестники экономического кризиса. Вот я перечислил ряд признаков упадка этой цивилизации. И, наконец, самооценка самого Запада: как он себя ощущает? Я помню, что заметил, что начиная с конца войны господствует представление о какой-то надвигающейся гибели и о конце мира, человечества. Причины указываются разные: например, в первые годы после войны причиной считалась неизбежная атомная война. Что человечество создало силы разрушения, которые совершенно несопоставимы с интеллектуальными силами для их контроля. Потом через некоторое время возникло другое такое же течение: оно предвидело гибель из-за перенаселения, то, что называется демографическим кризисом. Целый ряд крупнейших экономистов, биологов и других ученых писали о том, что критический момент уже перейден, что процесс уже необратим. Население растет настолько быстрее производства, что производство уже никогда не сможет сделать большинство стран более или менее состоятельными, кризис будет все увеличиваться. И, наконец, последнее предвидение катастрофы - это экологический кризис, возникающий в результате исчерпывания ресурсов природы и воздействия промышленности на природу. Это, например, то, что из всех видов живого, если рассматривать вместе растения и животных, сейчас каждый час гибнет один вид, это, по-видимому, просто объективный факт. В настоящий момент исчезла примерно половина лесов на земле, а лесами земля дышит. Земля похожа на животное, у которого одно легкое ампутировано. Или озонные дыры, или "парниковый эффект", который приведет к такому повышению температуры, которое было последний раз примерно сто двадцать тысяч лет назад, но оно осуществлялось на протяжении десятков тысяч лет, а сейчас произойдет, как предсказывают, на протяжении десятков лет. Природа не будет иметь возможности приспособиться к этим изменениям. Обычно такие эмоции, охватывающие целое общество, имеют под собой некоторые объективные основания, когда возникает представление о гибели, по той или иной причине, всего мира, то близится гибель, какого-либо типа общества, завершение какого-то большого периода. Такой пример можно очень четко видеть в эпоху Реформации, когда были распространены ожидания разного рода катастроф, нашествия турок, но более всего - Второго Пришествия. Был удивительный случай, когда в немецком городке произошла паника, потому что услышали звук трубы, которую приняли за трубу Архангела, возвещающего о Втором Пришествии. А это была труба пастуха! Но это действительно было ощущение, объективно совершенно верное, конца, именно - близящегося конца традиционного средневекового общества.
НАСЛЕДНИК
С этим связан последний пункт, который я хотел бы обсудить. В таких случаях, при гибели какой-то лидирующей цивилизации, возникает "проблема наследника". Конечно, сложится какая-то другая цивилизация, наиболее творческая и активная. Может быть, она возникнет сразу же на обломках разлагающейся западной, может быть, это займет много лет или веков: так, после упадка античности, до начала формирования новой средневековой культуры с ее богатой духовной жизнью, прошло около пятисот лет, которые в истории называются "темными веками" в отличие от средних веков. Так кто же может претендовать на то, чтобы попасть в число наследников? Конечно, существует целый ряд сильных цивилизаций с большой традицией. Это и Китай, и Индия, и очень активный исламский мир, Латинская Америка и Россия, конечно. И здесь я хочу обратить внимание на особую роль России. Благодаря тому третьему пути, за который Россия боролась триста или четыреста лет, она все же впитала в себя гораздо больше продуктов деятельности западной цивилизации, больше культурных ценностей, чем другие названные цивилизации, и если бы она оказалась такой лидирующей цивилизацией, то это означало бы сохранение большего запаса культурных ценностей; и может быть, человечество избежало бы такого длинного периода новых "темных веков", о котором я говорил. Но для этого, конечно, и сама Россия должна пережить XXI век. И русский народ должен восстановить свое духовное и национальное самосознание. Сейчас, конечно, кажется наивным обсуждать, может ли Россия стать мировым лидером - в нашем-то теперешнем катастрофическом положении, основные признаки которого были перечислены в начале работы. Но надо иметь в виду, что тысячелетняя традиция не может быть уничтожена ни за 10, ни за 70 лет. Сейчас основные силы и интересы, препятствующие оздоровлению России, связаны с Западом. Конечно, есть мощные внутренние силы, - как материальные, так и духовные, - но они существенно зависят от поддержки, исходящей от Запада. Если же верно предвидение скорого краха западной цивилизации, то и воздействие этих сил в России значительно ослабеет. Тогда возможности самостоятельного развития, основанного на своей традиции, для России столь же значительно возрастут. Так, например, реальная возможность для Руси освободиться от монгольского ига возникла в связи с кризисом, начавшимся Золотой Орде; в наших летописях его называли "замятня" - когда и началось "розмирие с тотары". В истории можно заметить, что возможность народа влиять на свою судьбу не одинакова в различные периоды. Иногда инерция исторических сил столь важна, что не подчиниться ей исключительно трудно. В другие же периоды выпадение каких-то мощных исторических факторов создает больший простор для инициативы. Это бывают периоды освободительных войн, реформ, революций. Такая ситуация может возникнуть для России, когда созреет кризис, новая "замятня", в западной цивилизации. Истинный трагизм положения России заключается, как мне кажется, в том, что она может оказаться к этому моменту совершенно не готовой. Могут еще не сложиться психологические и духовные предпосылки для принятия нужных решений. Создание таких предпосылок - это та реальная цель, над которой можно уже сегодня работать. Но здесь мы вступаем в область суждений о судьбах человеческих, о которых Достоевский сказал, что они "в руках Божиих и человек в них почти ничего угадать не может, хотя и может предчувствовать". Вот такие свои предчувствия я тут и изложил.
Литература
1). Характеристика западной цивилизации
Это лишь выдержки из громадного сочинения, целиком на русский не переведенного. Многие яркие мысли в этом издании опущены.
3). Революция, природа марксизма и большевизма
Раздел "Буржуа и пролетарии" прекрасно характеризует духовную близость марксизма и западной "буржуазной" цивилизации. В нем "капитализм" и "буржуазия" характеризуются как главная творческая сила истории. Социалистическая революция должна лишь зафиксировать то, что уже создано этой силой.
"Исповедь Пятакова" - ключевой документ для понимания психологии
марксизма и большевизма - опубликована в трудно доступном эмигрантском "Новом
журнале" № 52, Нью-Йорк, 1952. Но она воспроизведена в работе автора "Социализм
как явление мировой истории". Соч., т.1, М., 1994, стр. 242-244.
Этот том содержит сводки ВЧК и другие документы времен 1918-1922 гг.
Антоновщина. Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 гг. Тамбов,
1994. Сборник документов.
Вообще, для общего знакомства с советским периодом истории России очень рекомендую содержательную и взвешенно, не тенденциозно написанную книгу - учебник для студентов-историков:
Новейшая история отечества. ХХ век. Под редакцией А.Ф. Киселева и Э.М. Щагина.
М., 1998. Тт.1,2.
Беседовал Дмитрий Сапрыкин Источники: www.pravoslavie.ru/sretmon/uchil/shafarevich1.htm
www.pravoslavie.ru/guest/shafar2.htm
Поделитесь этой записью или добавьте в закладки |
|